Его черные волосы прикрыли один глаз, скрывая бурлящее желание в его взгляде.
― Черт, ты сводишь меня с ума своей потерянной памятью и наглостью, но я не могу отрицать, что у тебя шикарная задница.
Мои щеки покраснели, кровь разгорячилась на несколько градусов.
― Рада, что ты заметил, ― проворчала я. Отпустив подол платья, я переключилась на футболку с тропическим зонтиком на груди. Игнорируй его. Тогда возможно, все исчезнет.
Максимально натянув футболку впереди, я повернулась показать ее. Она скомкалась поверх платья, но, по крайней мере, Килл не видел никакую часть моего тела.
― А это соответствует твоим строгим критериям?
Он стиснул зубы.
― Если ты пытаешься меня разозлить ― это работает.
Я наклонила голову, собирая свои длинные волосы и скручивая их в пучок.
― Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Его бедра слегка дернулись.
― Ты, несомненно, понимаешь, что я имею в виду.
Я расправила футболку.
― Ты утверждаешь, что мы не знаем друг друга, Киллиан, тогда откуда мне знать, что ты имеешь в виду?
Он молчал.
Выдохнув, я спросила:
― Так что ты думаешь? Да или нет? Ты платишь ― ты и выбирай.
Его ноздри раздулись.
― Ты не захочешь знать, о чем я думаю.
Мой живот скрутило. То как он смотрел на меня, делало жуткие вещи с моим кровяным давлением. Нестерпимая боль нарастала в промежности.
Я ненавидела его, но и хотела одновременно. Казалось, мой разум был заблокирован, но мои желания нет. Я знаю, что меня влекло к нему. Он. Этот задумчивый, темпераментный мужчина, который любил погибшую девушку. Человек, который продаст меня. Будет торговать мной. Человек, который лишил меня свободы скрыв ответы, а не сковав цепями и замками.
Отворачиваясь от него, я подскочила, когда Килл внезапно встал и схватил мое плечо. Он сгреб мои волосы, стягивая их в хвост.
― Сними платье.
Потянувшись поврежденной рукой, он зашипел от боли, когда сорвал с крючка лютиково-желтый бюстгальтер и трусики.
― Примерь это, ― он дернул меня за волосы, ― и в этот раз я ожидаю, что ты будешь делать это, стоя ко мне лицом.
Я сглотнула.
Он отпустил меня, возвращаясь в кресло.
У меня дрожали руки. Неуверенно, я повесила белье обратно на крючок. Я не смогу… не смогу снова раздеться.
Я зажмурила глаза, когда он проворчал,
― Не заставляй меня повторять еще раз, Забывчивая девушка. Я хочу смотреть на тебя. Я хочу видеть, что одежда, которую я покупаю, подходит.
Он был задницей, но, черт возьми, его голос облизывал меня изнутри и заставлял трепетать.
― Так нечестно.
Его голос грохотал.
― Нечестно? Ты швырнула пятьсот долларов мне в лицо. Ты заставила меня говорить о вещах, о которых я никому не говорил. Ты заставила меня чувствовать то, что я пытался забыть. Все это обозначает, что ты полностью у меня в долгу… И ты сама сказала, что эта одежда моя. А ты просто удобная вешалка, которая временно будет носить ее.
Я резко развернулась, злые слезы остекленели в глазах.
― Я никогда не буду тебе должна. Никогда, ― я гневно выпрямила спину. ― Ты ― мудак.
― Я знаю, ― облокотившись на кресло, он обхватил подбородок и пробежался пальцем по нижней губе. ―Теперь раздевайся.
― Я тебе ничего не должна.
Он взмахнул рукой, указывая на мое тело.
― Повторять не стану.
Я пятилась до тех пор, пока крючки не вжались в мои лопатки.
― Я могу отказаться. Ты не можешь меня заставить.
Он медленно улыбнулся.
― Ты можешь отказаться. Но тогда останешься без одежды.
― Я могу разгуливать голая. Я могу предположить, что это будет крайне неудобно для тебя ― твои, так называемые братья, не очень хорошо отнесутся к двойным стандартам. Как ты поступишь? Позволишь мне сохранить достоинство или позволишь своим братьям увидеть меня голой?
Я не волновалась о том, что мои доводы были поспешными и бессмысленными. Я покончила с тем, чтобы пытаться сотрудничать.
Все его тело вибрировало от напряжения.
Мой голос опустился до хриплого шепота.
― Мужчины, против которых ты сражаешься, захотят то, что есть у тебя. Они увидят меня рядом с тобой и будут представлять, как они меня трахают. Используют меня. Владеют мной. Ты будешь...
― Замолчи, ― сиденье скрипнуло, когда он резко встал.