Витой коридор вел в большую комнату с несколькими диванами, большим красным ковром, огромными картинами, показывающими эклектичный коллаж из увеличенных обложек журналов, и стеллажом с любым ликером или бутылкой спиртного, какие только можно представить. Голый пол был из желтого дерева, но сильно исшарканный в некоторых местах с выбоинами от... пуль?
Эта стильная комната была не такой, как я представляла. Я думала, Мотоциклетный Клуб будет завален мусором, выброшенными журналами, и будет прочий присущий бандам беспорядок.
Порядок в помещения был безупречным.
Кто эти люди?
Двое из них повернулись к нам лицом, склонив свои головы.
— Становитесь в ряд.
Женщины зашаркали, быстро становясь друг за другом.
— Не так. Черт возьми, в линию!
Старший из них, с песочно-светлыми волосами схватил вторую женщину, потянул ее, поставив рядом с первой. Повторив то же самое с третьей и четвертой, он разместил пять женщин так, что они стояли плечом к плечу.
Я не стала ждать, пока меня переставят: заняла место без подсказок. Но вместо того чтоб встать в конце ряда, я втиснулась в середину.
Выпрямившись, я оставалась с безэмоциональным лицом, так же как и черноволосый мужчина изогнувший бровь.
— Отлично. Достаточно хорошо, я считаю.
Холод метнулся вниз по спине. Волосы на затылке встали дыбом, я просто знала.
Он здесь.
Осознание как дятел выстукивало крошечные отверстия в моей душе, когда я, наклонив голову, посмотрела через плечо.
Держась самоуверенно — самоувереннее, чем большинство из его окружения — он двигался с опасной грацией. Гипнотизирующая борьба между телом воина и элегантностью танцора.
Его черные джинсы и футболка хорошо скрывали источник кровотечения. Он застегнул свою темно-коричневую куртку, продолжая скрывать травмы, полученные в бою.
Усаживаясь перед нами, он сердито посмотрел на каждую женщину. Другие мужчины стояли за ним, его армия в кожаных куртках были все избиты, в синяках, окровавлены и измучены боем.
За что они борются? Что это было за место?
Мужчина ни разу не взглянул на меня, сознательно пропуская меня, будто я была невидимой.
Мой разум был более заинтригован моим затруднительным положением, чем самым важным вопросом, который я продолжала игнорировать. Я не хотела формулировать его, потому что в момент, когда это случится, он будет зудеть в голове до тех пор, пока не сведет меня с ума.
Почему я не могу ничего вспомнить?
Вопрос вырвался громко и свирепо — прорываясь сквозь мою нерешительность.
Что случилось и сделало меня такой?
Или, может, не что, а кто?
Моя левая рука накрыла обожженную кожу на правом предплечье. Я поморщилась от боли и небольшого жжения.
Что со мной произошло?
Зеленоглазый замер, а его взгляд невольно был прикован на меня. Его внимание упало туда, где я держала руку. Его звериная энергия, казалось, простиралась между нами, затягивая меня глубже в свои чары.
Я испытывала желание, настолько сильное, что оно пересиливало мое нынешнее положение и страх танцующий на задворках моего разума.
«Кто ты?»
Как будто услышав мой вопрос, его глаза уставились на меня снова, светясь сдерживаемыми эмоциями. Узнавание мелькнуло, любовь медленно вспыхнула, а затем появилась душераздирающая печаль, которую мог чувствовать только тот, кто полюбил и потерял.
Он сжал челюсти, плечи охватило напряжение, чем больше мы смотрели друг на друга. Независимо от того, что произошло или что станет со мной, я знала, что он мой ключ.
Ключ к разгадке.
Человек, который станет катализатором моей гибели.
Мое сердце колотилось и нарушало ритм под его тщательно изучающим взглядом. Мои губы приоткрылись, когда пальцы магнитного осознания привлекали нас все ближе и ближе друг к другу.
Его ноздри раздувались, как будто он пробовал воздух — разгадывая мои секреты по запаху.
Я ждала, что он заговорит. Я желала его прикосновений ко мне снова — чтобы он держал в ладонях мое лицо и погрузился в заблокированные мысли. Но он остался замершим, ощетинившийся от ярости и ненависти.
Пожалуйста, пусть у него будут ответы.
Даже если и были, он бы, наверное, никогда не рассказал мне. Я могла не страдать от страха, но я не была идиоткой. Мне не нужно знать мою историю, чтобы предугадать, что возможный вариант моего нового будущего хорошо не закончится.