Нет, он сказал, что она твоя, а не его.
Мое сердце падает в пятки, когда внутренний голос поправляет меня. Моя квартира. Не его, а моя. Место, которое он создал, держа меня в своих мыслях. Дни, черт возьми, месяцы он потратил, думая о том, что сделает меня счастливой. Что заставит меня почувствовать себя наконец дома. Я даже не могу представить, сколько часов он провел, тщательно подбирая каждую вещь в этой квартире, потому что не мог перестать думать обо мне.
Как будто мои ноги живут своей жизнью, я начинаю идти прямо к этой самой квартире. Я не была здесь с того мучительного дня. Слишком боюсь чувств, которые неизбежно всплывут, если я снова увижу это место. Понимаю, что, вспомнив все, что произошло за этими стенами, моя решимость уехать просто ослабнет, пока я не перестану считать, что это необходимо для того, чтобы мое сердце залечилось.
Поэтому я держалась подальше, цепляясь за свою ложную надежду, что смогу просто оставить это место позади и больше никогда о нем не думать. Никогда больше не думать о единственном мужчине, которого я когда-либо любила с такой болезненной силой.
Больше не следуя за Макс, я подхожу к двери своего прошлого. Она распахнута, как и дверь в клубе. Широко открыта, совсем не похожа на человека, который живет за ней. Я подхожу ближе, стараясь сосредоточиться на золотой дверной ручке, которую мои пальцы так жаждут обхватить. Может быть, если я просто закрою дверь, я смогу закрыть и его в своих мыслях. Но мне следовало знать, что это никогда не сработает. Потому что, стоя у этой открытой двери, мои глаза мгновенно тянутся заглянуть внутрь. И как только я это делаю, дыхание перехватывает.
Первое, что я должна заметить, — это идеально отполированный темный деревянный пол. Затем — темно-зеленые стены, безупречно окрашенные и украшенные золотыми светильниками. На стенах висят большие фотографии ярких цветов, развешанные с идеальной точностью. Следом идет огромная кровать, покрытая темными одеялами и подушками, стоящая у стены, которая разделяет пространство от ванной комнаты.
Или маленькая черная кухня с кремовыми мраморными столешницами и блестящими, только что распакованными приборами. Но все это не главное. Нет, единственное, на чем я могу сосредоточить свой взгляд, — это зловещая фигура в центре комнаты.
Он стоит, лицом ко мне, руки в карманах темных джинсов, под белой футболкой. Окутанный кожей и грехом, он словно темный призрак из моих фантазий, стоящий передо мной в сгущающихся сумерках.
Я не понимаю, что движет мной, но я начинаю шагать в квартиру, не отрывая глаз от мужчины, которого избегала последние две недели. Мой взгляд медленно скользит по его телу: от его татуированных рук, к широким мускулистым плечам, к горлу, где кадык едва заметно движется при глотке. Мое дыхание замирает, когда я вижу, как его язык быстро касается губ, обрамленных короткой темной бородой. Мой взгляд поднимается выше, пока не встречает его сверкающие фиолетовые глаза, которые преследуют меня в снах. Его выражение мрачное, и, поймав меня взглядом, он наконец заговорил.
— Привет, мелкая, — его голос звучит уверенно, с легкой улыбкой, играющей на губах.
Я морщусь, сдвигая брови вместе. Две недели. Я игнорировала его две чертовы недели, и первое, что он может мне сказать — это это? Скрещиваю руки на груди и встаю на одну ногу, намеренно показывая, что он так просто не отделается.
Звук закрывающейся за мной двери доходит до сознания, и я понимаю — это все был план. Очередная хитрая схема, разработанная за моей спиной, чтобы добиться нужного результата. Очевидно, что Деклан заручился помощью Макс, чтобы заманить меня сюда. Ну что ж, он получил, что хотел, я здесь. Теперь мне интересно, как он собирается выкрутиться из этой ситуации. Поэтому молчу, вынуждая его вести разговор, который он так считает необходимым.
— Черт, — бормочет он, проводя рукой по короткой бороде, звук царапанья раздается по комнате. — Честно говоря, я надеялся, что ты придешь и захочешь оторвать мне башку. Я рассчитывал, что ты будешь орать на меня и унижать мое мужское достоинство, как обычно, — с усмешкой подначивает он, но я сжимаю губы в тонкую линию и пристально смотрю ему в глаза. — А теперь я даже не знаю, что делать…
— Что тебе от меня нужно, Деклан? — не выдерживаю я. Чем дольше я нахожусь в этом месте, чем дольше смотрю на него, тем меньше мне хочется сбежать.
Я наблюдаю, как он подходит ко мне ближе, тяжело сглатывая. Его темные брови сходятся на переносице, а взгляд становится мягче.
— Слушай, я знаю, что облажался…
— Облажался — это мягко сказано, — фыркаю я.
Он качает головой и делает шаг вперед, его теплый запах манит меня к себе.
— Я солгал тебе. Помог разработать план, чтобы держать тебя в неведении, — его тяжелые ботинки гулко стучат по деревянному полу, пока он сокращает расстояние между нами. — Я следил за тобой. Смотрел и слушал, даже когда это была не моя очередь заботиться о тебе. Я полностью вторгся в твою личную жизнь без каких-либо колебаний.
Его фиолетовые глаза блестят искренностью, когда он останавливается прямо передо мной. Ему не составило бы никакого труда сейчас протянуть руку и схватить меня. Я ругаю себя за то, что мысль о его прикосновении не вызывает у меня злости, а напротив — какой-то тихой, тягучей тоски.
— Я оттолкнул тебя и отказался что-либо объяснять, даже когда это не касалось задания, потому что я просто не хотел, чтобы ты увидела, кем я на самом деле являюсь. Несмотря на то, что я всегда старался держать тебя на расстоянии, я не хотел, чтобы ты поняла, что я всего лишь кровавое чудовище, которое не заслуживает счастья, — признается он, и мое сердце екает в груди. Я прикусываю язык, сдерживая желание сказать ему, как же он неправ.
А потом он делает то, что полностью выбивает меня из колеи. Он подходит вплотную ко мне и опускается на колени у моих ног.
Мое дыхание застревает в груди, когда я смотрю на него, а он — на меня. Его челюсть сжата, полна решимости, и его глаза сверкают так же, как в тот день, когда все пошло к чертям.
— Когда он схватил тебя, — его челюсть напрягается, зубы скрипят, — когда я видел, как он стреляет тебе в спину, я думал... — он качает головой, как будто пытаясь изгнать из головы этот образ — меня, беспомощную в руках убийцы. — Я понял, что все это дерьмо больше не имеет значения. Мне было уже плевать, заслуживаю я тебя или нет; все, что имело значение — это вернуть тебя живой. — Его глаза блестят от эмоций, и я смотрю на него, чувствуя, как мои собственные глаза наполняются слезами, которые я пытаюсь сдержать. — Потерять тебя заставило меня осознать, что я был настоящим идиотом. Я больше не хочу отталкивать тебя, La Mia Alba.