Пересекая дорогу, я вновь прячусь в тени. Держась близко к обветшалым кирпичам вдоль внешней стороны здания, я использую мрак, чтобы скрыться, и подхожу к той самой двери, через которую она исчезла. Не теряя времени, я сгибаюсь и протискиваюсь в проход, полностью утопая в темноте, которая притаилась внутри.
Пригибаюсь и замираю, прислушиваясь к любому движению. Остановившись, я ставлю ноги на покрытый пылью бетонный пол. Не услышав ни звука, я следую за множеством отпечатков ног, нарушающих осевшую грязь на земле.
Мои шаги настолько легки, что большинство людей даже не способны это понять. Единственный звук, исходящий от меня, — это размеренный ритм в груди, который слышу только я. Полностью спокойный и собранный, я охочусь за маленьким призраком, который сама стала отличной тихоней.
Следы ведут к основанию старой деревянной лестницы, затем поднимаются на второй этаж. И вот, наконец, я слышу это. Едва уловимый звук, почти неслышный с того места, где я стою на первом этаже, — приглушенный разговор, слова которого пока не различить с моей позиции.
Желая быстрее добраться до сути этого внезапного расследования, я поднимаюсь по лестнице, стараясь держаться ближе к балке поддержки, прежде чем полностью переношу вес на каждую ступень. Эти лестницы древние, а древние вещи скрипят и стонут. И поскольку я намерен оставаться незаметным, легкие шаги по краю каждой ступеньки снижают вероятность выдать себя скрипом.
Разговор становится все громче по мере моего приближения.
— Ты знаешь, так же как и я, что остальные откажутся с тобой работать, — ее голос мягкий, едва выше шепота, когда я ступаю на площадку верхнего этажа. Оглядевшись, я быстро оцениваю обстановку, прежде чем снова скрыться в тенях.
Хотя здесь наверху просторно, беспорядок по всему помещению уменьшает ощущение открытости. Старые деревянные полы из сырой, необработанной древесины видали лучшие дни, и судя по их состоянию, мне придется смотреть под ноги, чтобы не провалиться на первый этаж. Густые паутины, покрытые толстым слоем пыли, забивают каждый угол и щель. Повсюду разбросаны стопки старых газет и ветхие, пустые поддоны, служащие напоминанием о том, что когда-то здесь была старая типография. Похоже, сотрудники покинули это место много лет назад, оставив его в полном запустении.
— Слышал, есть клуб, к которому ты можешь присоединиться вместе со всеми, кто сейчас отказывается со мной работать; может, и «Коварная семерка» туда вступит.
Колокольчики узнавания звенят в глубине моего сознания, пока глубокий мужской голос разносится по комнате. Его голос переносит меня в день не так уж далекий — единственный день, который изменил все.
Мой взгляд скользит к задней части комнаты, где слабое желтое свечение отбрасывает смутные силуэты на обветшалый пол. Любопытство подталкивает мои ноги двигаться быстрее к звуку, жажда увидеть лицо, соответствующее голосу.
— Кроме того, я думал, ты собираешься работать самостоятельно.Почему я наткнулся на тебя в том нелегальном чате? — спрашивает он, заставляя мой интерес превысить пределы простого любопытства.
Я остаюсь близко к стене, присев на корточки. Заметив небольшую нишу, образованную заплесневелыми стопками бумаг, в которой можно спрятаться, я бесшумно пробираюсь внутрь. Почти сразу нахожу небольшой зазор между бумагами, который позволяет мне подобраться ближе к объекту моей безумной одержимости, оставаясь при этом незамеченным.
— Как я могу тебе доверять после того дерьма, что ты натворил? И как я могу быть уверена, что все это правда? — спрашивает она, и теперь ее голос отчетливо слышен, пока я выглядываю между стопками бумаги. Я едва вижу ее отсюда — маленький старый фонарь между ними отбрасывает достаточно света, чтобы рассмотреть напряженность в ее плечах и упрямую линию подбородка, когда она смотрит на незнакомца.
— Я и не говорил, что тебе стоит мне доверять. На самом деле, я бы на твоем месте никогда этого не делал, — отвечает он. — Единственное, чему ты можешь доверять, это тому, что есть люди хуже меня, которые собираются тебя уничтожить. А это твой шанс убить двух зайцев одним удачным выстрелом, — добавляет он, пока я изучаю его широкую спину в идеально выглаженной белой рубашке, закатанные рукава обнажают гладкие, неповрежденные руки.
— Если хочешь пойти с этим к «Скуби и компании», тогда, пожалуйста, беги домой, Скраппи-Ду, — его насмешливый тон только подстегивает во мне ярость, разливающуюся по телу, пока я сосредоточиваюсь на его безвкусных, грязно-коричневых волосах. Я представляю, как рукоять моего ножа выглядела бы, торчащей из его головы. Я не знаю, какую информацию он пытается ей передать, но очень скоро я выясню это.
Секреты всегда выплывают наружу, как только я принимаю участие.
— Но если ты хочешь, чтобы это закончилось, — его голос становится холодным и окончательным, — ты возьмешь то, что в этом файле, и сама все закончишь, — он всовывает ей в руки папку, прежде чем исчезнуть из поля моего зрения.
Я прижимаюсь к кирпичной стене рядом со мной и, сложив руки перед собой, выпрямляюсь во весь рост, сливаясь с окружением, когда он приближается. Я сосредотачиваюсь на его движениях, жадно желая узнать, кто этот человек, который столь мрачно завладел ее вниманием этой ночью. Его шаги тяжелы, когда он отдаляется от моего маленького призрака и выходит прямо в мое поле зрения. Узнавание обжигает меня, учащая пульс и заставляя пальцы тянуться к ножу. Его черные блестящие туфли гулко стучат по полу, пока он проходит мимо меня, не замечая меня в том укрытии, которое на самом деле было на виду.
Я давно понял, что люди видят только то, что хотят видеть.
И агент Брайс Веранго сейчас не хочет видеть меня, наблюдающего, как он спускается по лестнице. Потому что в следующий раз, когда я позволю ему меня увидеть, это будет его последний раз.
Когда я уверен, что он покинул здание, я отхожу от стены. Пора закончить эту игру. Я следил за ней, чтобы узнать, что она скрывает, и теперь ясно, что я был прав. Я позволяю гневу струиться по моим венам, обдумывая последствия этого вечера для всех нас.
Вытащив острый нож из ботинка, я подхожу к выходу из своего укрытия, пока ее легкие шаги отдаются эхом, направляясь к лестнице, по которой только что спустился мой враг. Окутанный тьмой, я остаюсь неподвижным — навык, который я оттачивал годами, — и она проходит мимо меня, не замечая моего присутствия. Как только она оказывается в нескольких шагах от меня, я крепко сжимаю в руке свой черный охотничий нож и рвано двигаюсь к объекту своего жгучего желания.