Как только я добираюсь до второго этажа, моя нога проваливается в прогнившие доски. Резко поднимаю руки и едва успеваю ухватиться за горячую стену, прежде чем полностью провалиться вниз. Рука пробивает ослабленную стену, и я сразу же чувствую вспышку боли. Пламя настолько сильное и неуправляемое, что всего за мгновение огонь, пожирающий гипсокартон, прожигает мою кожаную куртку и обжигает кожу под ней.
Взвывая от боли, я с силой выдергиваю руку из стены и прижимаю ее к груди. Искры взлетают вокруг меня, я прикрываю глаза. Отвратительный запах горелого мяса забивает ноздри, а жгучее ощущение только усиливается. Грудь судорожно вздымается, сердце колотится так, словно собирается выпрыгнуть наружу. Рука ноет, но это ничто по сравнению с паникой, сжимающей позвоночник и медленно удушающей меня. Я зажмуриваюсь, пытаясь заблокировать боль и ужас, заставляю себя продолжать в почти провалившейся попытке спасти женщину, которая меня ненавидит.
Стиснув зубы, я открываю глаза и пытаюсь вытащить ногу из-под досок, но, похоже, меня крепко зажало. Я тяну ногу изо всех сил, стараясь не опираться на пылающие стены вокруг. Пламя облизывает мою кожу, и я понимаю, что избежать еще более серьезных ожогов не удастся.
Опускаюсь вниз здоровой рукой и, яростно тяну на себя раскаленные, обугленные доски, пытаюсь освободиться от неминуемой гибели от огня. Дыхание вырывается короткими, резкими толчками, легкие сжимаются, требуя свежего воздуха, которого здесь никогда не будет. Маска, закрывающая мой нос и рот, помогает отфильтровывать дым, но в этой адской дыре не осталось чистого воздуха, чтобы дышать. Я кашляю и отплевываюсь, пытаясь вырвать изломанные доски.
Дым обжигает глаза, они наполняются слезами и начинают мутнеть, пока я кашляю, задыхаясь от недостатка кислорода. Силы быстро испаряются, но я продолжаю отчаянно пытаться освободить ногу из захвата этих проклятых досок. Они упорно не поддаются, и страх того, что время на исходе, нарастает с каждым угрожающим скрипом и грохотом старого дома.
— Деклан!
Едва услышав свое имя, слетевшего с женских губ, я резко оборачиваюсь к входу в дом. Как будто моя душа узнает этот шепот, пробивающийся сквозь оглушающий рев пламени, и грудь сжимается в судороге, пока я ищу ее взглядом.
Софи.
Мое зрение сужается, когда я вглядываюсь в открытые входные двери, отчаянно ища хоть какой-то признак жизни. Облегчение накатывает волной, но я подавляю его. Ее может и не быть в этой смертельной ловушке, но я-то все еще здесь.
Желание увидеть ее живой и невредимой охватывает меня с такой силой, что я хватаюсь обеими руками за застрявшие доски, преграждающие путь к ней. Кашляю, задыхаясь, когда тело переходит в режим выживания, и отчаянно пытаюсь вырваться из этой ловушки, цепляясь за доски с такой силой, что мое зрение начинает затуманиваться. Ладони горят огнем, когда я тяну доску, удерживающую меня в плену. Она скрипит под натиском, и на мгновение триумф пронзает меня. Просто. Немного. Еще чуть-чуть...
— Деклан, прошу!
Отчаяние в ее голосе открывает какую-то темную часть моей души, о существовании которой я даже не подозревал. Ярость, которую я никогда прежде не испытывал, захлестывает меня. Собрав все оставшиеся силы, я рычу от злости и тяну. Доска, державшая меня в плену, трещит и наконец ломается, разлетаясь на куски, окутанных пеплом и щепками.
Мое сознание словно обостряется, и я слетаю вниз по лестнице. Почти не ощущая боли от того, как обожженную руку вновь облизывает огонь, я мчусь к входной двери. Густые облака черного дыма устремляются впереди меня, словно тоже пытаясь вырваться из этого адского пекла. Но только я ищу свободу от этого кошмара.
Хотя ноги кажутся устойчивыми, я все равно спотыкаюсь на пути к двери. Недостаток кислорода мешает двигаться, как надо. Дым, клубящийся вокруг меня, словно заполнил легкие до отказа. Хрипя и задыхаясь, я, наконец, ступаю на тлеющее крыльцо, отчаянно пытаясь избавиться от сажи. Пошатываясь, направляюсь к перилам и думаю, смогу ли я спуститься с этих коротких ступенек, не потеряв сознание.
И тут я слышу это. Тихий, едва различимый на фоне завывающего за моей спиной огня, женский вздох. Мой взгляд тут же сосредоточивается на источнике этого звука, и каждая клеточка моего тела тянется к нему. Грудь все еще с трудом вбирает воздух, когда мои глаза наконец находят ту маленькую искру, ради которой я сюда и пришел. И в этот момент меня охватывает совсем другое пламя.
Вот она стоит, одетая для сна в слишком коротких шортиках и поношенной футболке. Ее босые ноги утопают в грязной траве перед домом. Хотя волосы растрепаны, как будто она только что проснулась, в остальном она выглядит почти невозмутимо для человека, который только что выбрался из горящего дома. Ее брови нахмурены, а глубокие шоколадные глаза широко распахнуты, когда она встречается со мной взглядом. Страх и гнев смешиваются в ее карих глазах, пока она смотрит на меня.
Она пытается оттолкнуть копа перед собой, чтобы подойти ко мне, но тут же два пожарных встают по бокам, стараясь направить меня к стоящей неподалеку скорой. Я отталкиваю их, ощущая отчаяние, которое я давно не испытывал. Ноги, которые только что были тяжелыми и почти неподвижными, теперь двигаются целеноправленно, и спотыкающаяся походка превращается в шаг, а затем в бег. И теперь меня уже не остановить, я несусь к своей тайной одержимости.
Она снова пытается вырваться из хватки офицера, но он держит ее крепко, встречая мой взгляд. Монстр, который всегда скрывался под моей кожей, рычит и извивается при мысли о том, что этот человек удерживает ее от меня. Я позволяю зверю вырваться наружу, сверля молодого копа взглядом, наслаждаясь, как его глаза расширяются, прежде чем он, наконец, отпускает ее.
Когда коп отпускает ее, я бросаюсь к ней, прижимая ее к себе, и запах розовых лепестков заполняет мои чувства, смывая с них запах гари и смерти. Не позволяя себе слишком долго наслаждаться ее ароматом, я внимательно осматриваю ее на наличие ожогов или травм. Схватив ее запястья, я осматриваю ее голые руки, прежде чем поднять свои покрытые сажей руки вверх. Наши глаза встречаются, когда мои руки добираются до ее шеи и противоположной щеки. Она наклоняется ко мне и закрывает глаза так, что это успокаивает зверя внутри меня. Большим пальцем я нежно провожу по ее коже, на мгновение вдыхая ее аромат, успокаивая измученные нервы осознанием того, что она здесь, жива и невредима.