Не смотря на то, что я стараюсь смотреть на обшарпанный стол перед собой, я не могу сдержать любопытство. Я поднимаю взгляд только тогда, когда уверен, что он не смотрит на меня, выхватывая мимолетные образы человека, которым я мог бы стать. В другой жизни я был бы таким же, как он.
Он сидит с королевской осанкой, слушая все, что ему говорит Оуэн. Может, это дебилизм, но я отключаюсь и перестаю слушать лидера “Коварной семерки”, когда он говорит. Хотя я и прекрасно понимаю, что мне следует следить за разговором, я не могу перестать смотреть на своего близнеца.
Его черные, как смоль, волосы выглядят растрепанными, словно он только что вылез из постели специально для этого момента, но я-то знаю, что это не так. Ромео всегда любил выглядеть на все сто, даже если его лучший вид заключался в старой, выцветшей футболке с логотипом группы. Вроде той, которую он купил после того, как мы сбежали из поместья на концерт нашей любимой группы, когда нам было четырнадцать. Может, футболка на нем и выглядела не самым лучшим образом, но это не делало его образ менее продуманным. В то время как мои волосы действительно растрепаны из-за того, что я встал с постели ради этой гребаной встречи, я знал, что он специально уложил свои. Еще один элемент доспехов, который мы всегда были готовы надеть перед боем.
Точно так же, как дизайнерская куртка, накинутая на спинку его стула, и лоферы, которые он выбрал специально для этой встречи, или золотой Rolex, сверкающий на его покрытом татуировками запястье. Все, что этот человек надевает на свое тело, продумано и необходимо для того, чтобы произвести нужное впечатление.
Ожерелье, которое он носит на шее, переливается в лучах утреннего света, льющегося через окна здания клуба. Мое внимание по прежнему приковано к фамильному гербу Морелли, раскачивающемуся, как маятник, на его шее, когда он наклоняется вперед. В памяти всплывают воспоминания о том, как я выбросил свое такое же ожерелье в воды Ист-Ривер в ту ночь, когда покинул Нью-Йорк навсегда.
Еще одно облако дыма окутывает его, когда он выдыхает, гася сигарету в пепельнице на столе. Я наблюдаю, как остатки дыма покидают его губы, прежде чем они изгибаются в ухмылке. Его глаза пробегают по комнате, на мгновение задерживаясь на картине у двери, а затем возвращаются к Оуэну.
— Если я еще не говорил этого, то у вас здесь довольно милая берлога, Макгрегор, — говорит Ромео, глядя на моего босса.
— Нам тоже так кажется, — отвечает Оуэн. Не глядя на него, но я знаю, что его губы искривлены в презрительной усмешке. Как и все остальные, он пытается понять, зачем Ромео вообще назначил эту встречу.
Он ухмыляется, мельком бросив взгляд в мою сторону, а затем снова переключается на Оуэна.
— Это место совсем не похоже на то, которое представляешь, когда слышишь слова «байкерский клуб», — он наклоняется вперед, опираясь руками на стол перед собой. — Должен сказать, — добавляет он с чуть слышным сдержанным смешком, — после слухов, которые я слышал о “Коварной семерке”, я ожидал чего-то совсем другого, — он жестом указывает на комнату вокруг нас. — Здесь гораздо… чище, чем я представлял, — говорит он с таким высокомерным тоном, и это действует мне на нервы.
— Это потому, что ты ищешь грязь не в тех местах, — произносит Лиам, сидящий рядом со мной. Я даже не смотрю на него, чтобы понять, что он хмуро смотрит на нашего гостя.
Ли — не только вице-президент клуба, но и мой лучший друг. Из всех моих братьев он знает больше всех о моем прошлом. Мы провели вместе слишком много лет в “Коварной семерке”, поэтому знаем друг о друге слишком много. На самом деле, все мои братья из клуба знают о том, что я из семьи известных мафиози, включая Таннера, который с нами всего около двух лет. Это семья, которую я выбрал для себя много лет назад. И, в отличие от той, в которой я вырос, в этой семье нет секретов.
Но Ли — единственный, кто знает о... ней. Об Алане.
Моя грудь сжимается при одной только мысли о ее имени. Я хочу потереть грудную клетку, чтобы унять эту боль, но останавливаю себя и снова смотрю на Ромео. Я не покажу слабость сейчас. Никогда.
«Морелли никогда не показывают слабость!»
Слова моего покойного отца эхом отдаются в голове, словно заново врезаясь в память. Я пытаюсь прогнать воспоминания, прежде чем они всплывут на поверхность. Обман, замаскированный под любовь, слезы, смешанные с кровью, образующие густую реку, которая утопила нас всех. Тот самый мрачный день в моем прошлом настойчиво врезается в сознание, пока я смотрю на такое же лицо, которое вижу в зеркале каждый день.
— Да, я полагаю, что ни один из наших домов не отличается особой чистотой, верно, мистер Сантос? — глубокий голос Ромео звучит низко и глухо, пока он смотрит на Ли, приподняв одну темную бровь, словно провоцируя моего друга.
— Я наслышан о вашей небольшой неудачной операции пару месяцев назад. Грязное дело — работа с федералами. Даже самый неопытный из нас знает, что связываться с правительством, картелем и мафией одновременно — это дерьмовая идея, — он усмехается, звук которого заставляет меня стиснуть зубы. — Но вы не просто ввязались, вы нарисовали на своих спинах огромную красную мишень для всех заинтересованных сторон, — мрачно улыбается он моему другу. — Можно подумать, что эту операцию ведет кучка любители. Неудивительно, что мой брат обратился за помощью.
Лиам остается абсолютно неподвижен, но я чувствую напряжение, исходящее от него волнами, от которых перехватывает дыхание. Мой брат имеет в виду ту операцию, которую мы провели несколько месяцев назад. Тогда Ли возглавлял эту миссию. Ему удалось вытащить свою девушку и спасти остальной клуб от ареста, но это не значит, что мы все вышли из этой переделки без последствий.
Моя рука снова начинает пульсировать, словно напоминает мне о шраме, оставшемся после того дня. Дня, когда все шло по плану, пока все не развалилось в одно мгновение, словно взрыв. Но каким бы болезненным ни был ожог, ничто не сравнится с мыслью, что сестра Лиама могла бы погибнуть в этом огненном аду.