Я вздрагиваю, осознав, что эта мысль действительно застала меня врасплох. Но, глядя на фотографию, понимаю, что это правда. Несмотря на то, что она одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел, она ничем не сравнится с дерзкой, маленькой, огненной занозой в заднице, которая постоянно ошивается в этих стенах.
Я резко вырываю себя из своих мыслей, не позволяя увести меня в другое русло. Просматривая остальные фотографии, понимаю, что единственный человек, которого я еще узнаю, — это папаша Пелоси. И, судя по его виду, ему осталось недолго. На изображении в моих руках изображен дряхлый, смертельно больной старик, прикованный к маленькой инвалидной коляске с кислородным баллоном, прикрепленным к спинке.
— Это вся семья Пелоси, за исключением одного человека. Единственного, кто действительно имеет значение, — тихо произносит Ромео, делая последнюю затяжку и туша сигарету. — Маттео, — его голос звучит, словно выносит приговор. — Старший из братьев Пелоси, единственный, кто не мертв или не сидит за решеткой, не попал ни на одну из этих фотографий. И он единственный, о ком нам всем следует беспокоиться.
Тишина опускается на комнату, словно вселенная велит нам всем прислушаться.
Он продолжает:
— По моим данным, Маттео отправился на юг. Говорят, он прибыл в Новый Орлеан, чтобы свести счеты.
Я сглатываю, когда Ромео наконец встречается со мной взглядом. Его фиалковые глаза словно пронзают меня, не позволяя отвести взгляд, пока он заканчивает свою речь.
— Маттео Пелоси приехал сюда, чтобы разрушить все, что тебе дорого, и он не остановится, пока вы все не сгорите дотла.
Глава 2
ДЕКЛАН
— Ну и что с того? — нарушает тишину Таннер, которая повисла в комнате сразу после того, как Ромео бросил свою правду на стол. Мой мозг все еще лихорадочно пытается осмыслить услышанное, а Таннер продолжает: — Мы уже уложили одного Пелоси. Почему бы нам не сделать это снова? Без твоей помощи.
Мои пальцы дрожат, когда я хватаю стопку фотографий в центре стола. Перебирая их механически, я слышу, как мой брат тихо смеется, словно вопрос Таннера был задан наивным ребенком.
— То, что вы уничтожили, — это было самое слабое звено из чумы, которую мы называем Пелоси. Убрать его было детской игрой по сравнению с тем, что потребуется, чтобы достать его старшего брата, — он наклоняется вперед, понижая голос до пугающей спокойной интонации. — Маттео — совершенно другой зверь. Он опасно искусен, коварен, убивает без секунды колебаний и всегда на три шага впереди своего врага. Поверь тому, кто имел дело с ним. — Его челюсть сжимается, прежде чем он отводит взгляд от Таннера. — Ты никогда не увидишь, как он подбирается. Я потерял многих хороших людей из-за него.
"Хорошие" люди — это, конечно, преувеличение.
Я медленно просматриваю фотографии, молясь, что Ромео ошибается и Маттео просто не попал на кадры. Хотя, по правде говоря, я не знаю, что надеюсь увидеть. Я никогда не встречал этого человека, так что даже не узнал бы его, если бы он стоял передо мной. Более того, я даже не уверен, что знаю хоть кого-то, кто видел его лично. В детстве он был легендой, как монстр под кроватью. Кровавая история, рассказанная, чтобы держать нас подальше от территории Пелоси. Более гневный, чем сам Бог, и страшнее любого чудовища прячущегося в твоем шкафу. Честно говоря, я не уверен, знает ли сам Ромео, как он выглядит.
Когда мы впервые взялись за сделку с Антонио, нас уверяли, что вся семья Пелоси разорвала с ним связи. Но если Ромео прав, нас действительно ждет дерьмовое шоу.
Я отбрасываю фотографии, словно они обожгли меня, и Оуэн тут же хватает их. Его брови хмурятся, на лбу появляется глубокая морщина, пока он изучает фотодоказательства, показывающие наш провал.
— Он хитер, и безумен. Он известен своими долгими играми со своими жертвами. Он даст вам понять, что угроза реальна, а затем отступит, заставляя думать, что вы в безопасности, пока он в это время копает вам могилы, — голос Ромео звучит тихо, словно он говорит о Буги-мене. Его глубокий тон передает общую атмосферу надвигающейся катастрофы. — Мы все уже знаем, что он дал о себе знать, — говорит он, и в моей голове всплывает день, когда дом Софи сгорел дотла.
Мы только что закончили операцию, которая покончила с Антонио. ФБР прибыло и, казалось бы, спасло положение, только чтобы попытаться взять под арест клуб вместе с Пелоси. Лишь благодаря недоверию Лиама к агенту Брайсу Веранго мы все смогли уйти без единой царапины. Ну, почти все.
Я до сих пор помню, как ледяные пальцы страха сжали мой позвоночник, когда Антонио издевался над Лиамом, упоминая свой запасной план.
— Ты что-нибудь слышал о своей сестре в последнее время? Как ее звали? Софи? — он протягивает каждую букву ее имени, и от этого звука моя кровь стынет в жилах. — Возможно, ты захочешь проверить, как она.
Я срываюсь с места и бегу к своему байку, пока его слова продолжают терзать меня, догоняя.
— В последний раз, когда мой человек видел ее, она кричала, когда вокруг нее горел дом.
Эти слова навсегда запечатлелись в моей памяти. Как и тот ужас, что я испытал, когда мчался к ней. До сих пор не понимаю, как мне удалось добраться до нее так быстро. Словно я отключился на какое-то время, а когда пришел в себя, то уже разбил свой старый байк и влетел в горящий дом с одной единственной мыслью:
Найти ее.
Шрам от ожога на моем предплечье начинает покалывать, словно и он помнит тот день. Но боль, которую я испытал, когда моя кожа горела, была ничем по сравнению с удушающим ужасом, что Софи могла умереть, что она могла сгореть в том огненном аду, который когда-то был ее домом, которым она так гордилась.
И в тот момент, когда я услышал, как она кричит мое имя снаружи дома, я едва не рухнул на колени. Ощущение облегчения, которое захлестнуло меня, когда я увидел ее, стоящую на лужайке перед домом, было таким сильным, что я на мгновение забыл о своей обожженной руке и мысленно поблагодарил вселенную за то, что она была в безопасности, даже если это чувство длилось недолго.
— И мы знаем, что он все еще здесь. Он всегда остается, чтобы понаблюдать за тем, как разворачивается его хаос, получает удовольствие, наблюдая за страданиями, — говорит Ромео, но мне кажется, что я до сих пор слышу панику в голосе Софи, как будто это произошло совсем недавно.