В двух милях к северо-западу проходила вспомогательная подъездная дорога. Ею пользовались подрядчики, поставщики и солдаты Убежища, но им предписывалось «стрелять первыми и не задавать вопросов». Сайлас не ошибся. Другого пути сюда не было. Разве что на танке и с армией. И даже в этом случае Убежище, похоже, хорошо подготовилось к обороне.
Жуткий страх сковал Амелию. Она помнила предупреждения Патриотов. Однако цеплялась за слабую надежду, что им удастся пробраться незамеченными, она сможет найти ученых и Коалиция никогда не узнает о ее истинной личности. Все это оказалось несбыточной мечтой, принятием желаемого за действительное, глупостью, которую она не могла себе позволить.
Амелия расправила плечи.
— Вперед. Не сходите с дороги. Как будто кто-то из ее спутников нуждался в подобном напоминании.
Они спустились с холма, миновав несколько кратеров в земле, таких больших, что в них мог бы поместиться грузовик. Кто-то пытался напасть на Убежище. Ничем хорошим это для них не закончилось.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Мика, пока они шли.
— Настолько хорошо, насколько это вообще возможно. — По крайней мере, это правда. У нее не было мигрени или даже головной боли с момента последнего приступа, когда они спасались от пожара в торговом центре в Атланте. Две недели назад? Три? Так легко было потерять счет времени, ведь каждый день казался вечностью, и все могло кардинально измениться в одно мгновение.
Очередной приступ мог начаться в любой момент. В безопасности она никогда не была.
Мика старался ее не трогать. Он вообще никогда не прикасался к ней без спроса. Но Мика все равно был рядом, настолько близко, что Амелия чувствовала его плечо и тепло, исходящее от его тела. Он был здесь. Он никуда не собирался уходить.
Она приветливо ему улыбнулась.
— Что?
— Спасибо, что пошел со мной, хотя я знаю, как сильно ты переживаешь за Габриэля.
— Конечно. — Он прикусил внутреннюю сторону щеки. — Мы ведь должны доверять ему, правда?
— У нас нет выбора. — Дрожь пробежала по ее телу, когда она вспомнила их последнюю встречу, поцелуй. — Габриэль изменился. Я верю в это.
— Я тоже, — согласился Мика.
— Тогда мы ему доверяем.
Сайлас позади них фыркнул.
— Удачи вам в этом.
— Можешь не стараться, Сайлас, — отозвалась Амелия.
Не обращая внимания на насмешку Сайласа, Мика повернулся к ней.
— Как думаешь, каким будет Убежище?
— Не знаю. — В душе Амелии сплелись в узел страх, надежда, ужас и решимость, не поддающиеся объяснению. Что, если охранники не пустят их внутрь, кем бы она ни назвалась? Что, если ее отец сейчас там, за плазменными стенами? Что, если Коалиция бросит ее в тюрьму или будет пытать?
Но больше всего страшила мысль, что если в ее крови нет спасительных антител? Тогда вирус «Гидры» постепенно уничтожит остатки мира. Те, у кого есть иммунитет, будут продолжать убивать друг друга, сражаясь за крохи умирающей цивилизации. Эта мысль разрывала ей сердце.
— А вдруг все это напрасно? — прошептала она.
— Нет, — убежденно сказал Мика. — Я верю, Амелия. Все совершается по какой-то причине, с какой-то целью. То, что мы здесь делаем, что делаешь ты, — это важно. В этом есть смысл.
Без надежды, не имея будущего, оставалось только выживать. Но одного выживания мало. Мика научил ее этому. Амелия потрогала свой браслет-шарм под курткой.
— Скажи что-нибудь приятное.
Он задумался на мгновение.
— В этом мире есть добро, и за него стоит бороться.
— Кто это сказал? — Она всегда знала, если Мика что-то цитировал.
— Толкиен. «Властелин колец».
Конечно. Его любимая книга. Амелия внимательно посмотрела на Мику.
— Так вот что мы делаем? Боремся?
— Не знаю. Надеюсь, что нет. Но я готов, если придется, если это будет необходимо.
Она пнула попавшийся под ногу камень. Зимний воздух внезапно стал холоднее. Она была благодарна Мике за его твердую силу рядом с ней. Глубоко вздохнув, она с дрожью спросила.
— Хватит ли нам сил? Смогу ли я?
— Хватит, — заверил ее Мика. — И ты справишься.
Сайлас закатил глаза.
— От вас двоих меня реально тошнит. Я когда-нибудь говорил об этом?
В словах брата не было настоящего укора, как и жестокости в его ухмылке. Он также нервничал и напрягался, как и они. Амелия мрачно улыбнулась.
— Раз или два.
После смерти Джерико и их ночи в камере Поджигателей Сайлас стал чуть более сдержанным, впервые за много лет откровенно поговорив с Амелией. Он все еще был Сайласом, но, возможно, не таким язвительным, возможно, его броня стала менее прочной.