Теперь Амелия не сводила взгляда с Харпер. Она едва ощущала, как горячая вода льется на ее руки.
— Мика и Сайлас в безопасности?
— Не поднимай голову, — пробормотала Харпер, опуская взгляд. — Чтобы камера сверху не прочитала по нашим губам. И да, они в безопасности. Они с нашими людьми.
Амелия почувствовала огромное облегчение.
— Слава богу. Где они? Что происходит?
— Я могу поделиться только тем, что тебе нужно знать. — Харпер прижалась ближе к Амелии и протянула ей какой-то предмет под столешницей. — Это флешка со встроенной камерой и микрофоном. Она позволяет вести запись. Если нужно, может парить, или ее можно спрятать в каком-нибудь растении.
— Для чего это?
— Нам нужно, чтобы ты заставила своего отца признаться в разработке вируса «Гидры».
Амелия задохнулась.
— Что?
— Доказательств не будет, если он не признается. Добейся от него признания, и мы покажем его всем в Убежище. Тео надеется, что жители сами выступят против Коалиции.
Ледяной страх сковал позвоночник Амелии. Во рту пересохло.
— Он не сделает этого. Он признался на «Гранд Вояджере», но только под дулом пистолета. Отец никогда не скажет мне правду.
— Я знаю, это трудно, — мягко проговорила Харпер. — И опасно. Но у нас есть шанс избежать кровопролития и получить то, что мы хотим.
— Но я собираюсь украсть лекарство и переправить его контрабандой…
— Разве это не еще опаснее, чем то, что мы просим тебя сделать сейчас?
Амелия резко замолчала. Конечно, Харпер права. Но от одной мысли о противостоянии с отцом по ее телу побежали мурашки ужаса.
Перед глазами промелькнули картинки с капитанского мостика «Гранд Вояджера»: Симеон прижимает дуло пистолета к ее виску, Симеон бьет ее ногами и руками, ее тело сотрясают взрывы мучительной боли. И ее отец, привязанный к капитанскому креслу, в синяках и крови, но упорно не желающий подчиниться террористам — ни ради жены, ни ради дочери.
— Ты не понимаешь, — прошептала она. — Я не тот человек, который нужен для этого…
— Ты — единственный человек, который у нас есть. — Харпер вложила ей в руки флешку, а затем накрыла своей ладонью руку Амелии. — Мы зависим от тебя.
У Амелии не было выбора. Она знала это. И понимала, что так будет правильно. Сделав глубокий вдох, она кивнула.
Харпер выпрямилась и отступила назад. На ее лице застыл скучающий взгляд, а сама она сложила руки перед животом.
Амелия молча позволила Харпер проводить ее обратно в палату. По дороге она оступилась. Харпер ее поддержала.
— Вы в порядке, мисс?
— Да, все хорошо.
Но она была не в порядке. Вся кровь прилила к пальцам ног. Разум помутился, голова закружилась. Сможет ли она решиться на это? Сможет ли встретиться с отцом, противостоять ему? После всего, что ей пришлось пережить, хватит ли у нее сил?
Как бы Амелия хотела, чтобы Мика был здесь. Она скучала по нему до глубины души. Ей не хватало его теплых глаз, его улыбки и мягкого, искреннего смеха. Она скучала по тому, как он постоянно поправлял свои кривые очки, по его решимости никогда не терять надежду, невзирая ни на что.
Ей не хватало нежности Бенджи, сарказма Уиллоу и угрюмого, но уверенного присутствия ее брата. Она скучала по веселым шуткам Финна, по нраву Селесты и по силе Габриэля. Она скучала по маминым рукам, обещавшим, что все будет хорошо.
Но все это ложь. Ничего не было в порядке. И, возможно, никогда не будет.
Нет. Неправда. Они могли все изменить. Они могли сделать этот мир лучше для всех. Но ничто не изменится без риска, без жертв, без боли. Амелия не могла ожидать, что кто-то другой возьмет на себя это бремя. Она должна внести свою лепту. Она должна быть сильной. Она должна быть храброй, как и советовала Бенджи.
— Я справлюсь, — пообещала Амелия, имея в виду гораздо больше, чем просто прогулка по коридору.
Это был ее храбрый поступок.
Глава 27
Мика
— Что теперь? — спросил Мика у Кадека.
Кадек неопределенно пожал узкими плечами.
— Теперь будем ждать. Амелия получит признание, Харпер передаст запись нам, затем мы взломаем защиту сети и воспроизведем видео. Все просто и легко.
Наступила полночь. Воздух остыл, и температура опустилась до пятнадцати градусов ниже нуля. Мика засунул руки в перчатках в карманы куртки. Тео ждал почти до одиннадцати вечера, несколько часов после комендантского часа, чтобы раздобыть транспорт, который отвезет их в укромное место.