Над столом пронесся гул недовольства.
— О чем вы говорите? — прорычал полковник Рид.
Клео сглотнула.
— Предположительно, кто-то из элиты, находящейся на нашем попечении, сбежал, чтобы предупредить Убежище.
— О чем именно предупредить? — осведомилась полковник Уиллис убийственным тоном.
— Кто-то шпионил за мной во время частного разговора. — Ноздри Клео раздулись. А губы сжались в бескровную линию. Габриэль догадывался, что она презирает признание любой своей ошибки. — Они подслушали конфиденциальную информацию, которая включала мои планы по предстоящему нападению на Убежище.
На долгое, ужасное мгновение в конференц-зале воцарилась полная тишина. Руководство Патриотов уставилось на них в шоке и тревоге.
— Как давно они исчезли? — обратился полковник Рид к Нгуену, который прижался к стене и нервно теребил руки.
— Где-то между прошлой вахтой и нынешней, — сообщил Нгуен. — Возможно, прошло уже часов семь.
— И откуда они узнают, как добраться до Убежища? — уточнил полковник Рид.
Нгуен сглотнул.
— Это один из запрограммированных пунктов назначения в данном транспортном средстве. Найти его координаты в системе не составит труда, если знать, что делать.
Волосы на затылке Габриэля встали дыбом. Могла ли Селеста догадаться об этом сама? Или ей помогли?
Полковник Рид отпустил Нгуена движением запястья.
— Высылайте команду в погоню за ними. Их нужно остановить.
— Да, сэр. — Нгуен развернулся и поспешил из зала. Дверь за ним захлопнулась с громким стуком.
Кто бы это ни был, он сбежал несколько часов назад. Погоня, скорее всего, бесполезна.
Полковник Уиллис в ярости уставилась на Клео.
— Как охрана могла быть настолько беспечной, чтобы позволить…
Клео резко ее прервала.
— Вы принципиально отказываетесь от камер слежения и дронов для наблюдения! — Она беспомощно пожала плечами. — Свобода — это наша основа, наш фундамент, но у нее есть свои недостатки.
— С меня довольно твоих оправданий…
— Все это не имеет значения! — вскричала Клео. — Если Убежище решит, что мы собираемся их атаковать, они ударят первыми. Мы будем разбиты. Они нас уничтожат!
Латиноамериканка нахмурилась.
— Подожди минутку…
Клео заговорила громко и быстро, пытаясь перехватить контроль над ситуацией в зале.
— Это значит, что у нас нет выбора. Мы должны напасть первыми.
— Мы можем покинуть лагерь, — предложил Габриэль. Несколько человек одобрительно закивали. — Мы должны бежать…
Клео резко повернулась к нему.
— Бросить все и начинать сначала? Бежать, поджав хвосты? Это хуже, чем сдаться! Мы так близки к победе! К тому, чтобы все изменить!
Габриэль вскочил на ноги, опрокинув стул.
— Ты рискуешь нашими людьми внутри! Ты рискуешь Амелией, рискуешь лекарством…
Клео выхватила пистолет и наставила ему на грудь. Она не держала палец на спусковом крючке. Просто демонстрировала силу, свое превосходство, но он все еще был ей нужен. И они оба это знали.
Несколько Патриотов, стоявших у стен, подняли оружие и направили его на Габриэля.
На его лбу выступил пот. Он остался стоять на месте, но поднял руки.
— Ты не можешь этого сделать.
— Не стрелять, — приказал Джамал, его рука легла на кобуру. — Всем отойти!
— Мы должны это сделать, — запальчиво призывала Клео. — Мы не рискуем лекарством, а гарантированно его заберем! Мы знаем схему Убежища. У нас получится защитить лаборатории и ученых. Мы предупредим наших людей, чтобы они были готовы.
Латиноамериканка поправила очки.
— По сути ты предлагаешь перехватить власть сейчас, а ученые продолжат работу с девочкой Блэк, даже если у них еще нет лекарства. Но Убежище будет в наших руках.
— Да. Мы можем захватить Убежище, мы можем…
— Помолчи, девочка, — рявкнула полковник Уиллис. — Я не стану ввязываться в неравную войну Давида и Голиафа. Ты понятия не имеешь, что такое настоящая война.
— Давид победил.
— Что? — рявкнула Уиллис.
Клео дерзко задрала подбородок.
— Давид победил, чертова сука.
В зале снова воцарилась потрясенная тишина. А потом Джамал разразился громким смехом. Несколько Патриотов низшего ранга ухмыльнулись и кивнули. Они хотели драки так же, как и Клео.
Сердце Габриэля заныло.
Полковник Уиллис выглядела так, словно откусила лимон. Ее рот сжался, в глазах плескалась ярость.
— Это неподчинение…