— Я передам это сообщение. — Она кивнула и пренебрежительно махнула рукой.
Это было слишком просто, и я боялся, что она ведет свою собственную игру.
Я отвел Лейлу в пустой класс, подальше от пределов слышимости Эйвери. Она посмотрела на меня с беспокойством, написанным на ее лице, ее плечи напряглись.
— Что сказала твоя тетя? — спросила она. Мы были последними, кто бродил по округе в этот час, и я был рад, что за нами не следили посторонние глаза. Благоразумие было главным приоритетом.
— Она хочет поговорить с ней, — сказал я ровным тоном.
Ее глаза расширились, она прекрасно понимала, что это требование было более чем идиотским. — О нет, она не сможет себя контролировать. Когда Калеб обратился, он был сам не свой больше месяца.
Я потер лоб, чувствуя, как начинает болеть голова. — Я знаю. Вот почему я волнуюсь. — Черноволосая девушка на мгновение задумалась, взвешивая возможности и строя в голове тайные планы.
Внезапно в глазах Лейлы блеснуло озорство.
— Что ж, у нее есть мы. Мы позаботимся о том, чтобы она не впала в ярость.
Я закатил глаза в ответ на ее попытку пошутить. — Это не шутка, Лейла. На кону жизнь Эйвери. — Она отмахнулась от меня, проигнорировав мои слова и что-то набрала в своем планшете.
Я поднял глаза, когда вошел Ной с уверенной осанкой. — Она справится. Она сильная.
Я усмехнулся. — Ты понятия не имеешь, через что она проходит, через что я заставил ее пройти. — Ной не был обращен, но родился вампиром. Он не мог поставить себя на место Эйвери, не мог даже начать понимать, через что она проходит. Новое тело, новые инстинкты, новые рефлексы. Это было ужасно. По крайней мере, это то, чему я был свидетелем за многие годы своей жизни.
— Я знаю, что она сильная. Это все, что имеет значение, — твердо сказал он.
Заговорила Лейла, ее тон был мягким. — Алекс, это не твоя вина. Это мог быть любой из нас. Не мучай себя.
Я знал, что она пыталась утешить меня, но это не помогало. — Мне просто нужно проветрить голову. Я вернусь позже.
Не дожидаясь их ответа, я выбежал из комнаты, мне нужно было выплеснуть свое разочарование. Мои руки затряслись от сдерживаемого гнева, а перед глазами все покраснело. Мне нужно было поохотиться, позволить своим инстинктам взять верх, поэтому я вышел из академии и побежал прямо в темноту, лес шептал мое имя.
5
Была почти полночь, когда я вернулся со своей охоты. Прохладный осенний ветерок коснулся моей кожи, когда я шел к импровизированным помещениям академии для посетителей. Теперь в голове у меня прояснилось, но нервы все еще были на пределе.
Лейла прислала мне сообщение, что моя тетя встретится с Эйвери через 15 минут в своей комнате и что мне следует поторопиться. Я знал, что должен быть там, когда моя тетя будет допрашивать ее, чтобы защитить, если ей не понравится поведение Эйвери. Но я также знал, что я был последним человеком, которого она хотела бы видеть. Поэтому я старался держаться подальше, хотя разлука с ней разбивала мне сердце.
Оглядев пустые коридоры, увешанные портретами влиятельных семей, я ускорил шаг, пытаясь не обращать внимания на подкрадывающийся страх, который скребся у меня внутри.
Мои шаги были единственным звуком, отдававшимся эхом в академии. Остальные ученики, должно быть, уже спят или бродят по подворотням в поисках «согласной вены». Однако в крыло для посетителей, где комнаты были больше и роскошнее, никто не осмеливался заходить. Ни одному студенту не разрешалось входить в эти залы, так как они были зарезервированы для влиятельных семей, благотворителей и спонсоров.
Когда я подходил к спальне Эйвери, я слышал, как бьется ее сердце через деревянную дверь, медленный и ровный стук. Было странно, что она была так спокойна, учитывая обстоятельства и тот факт, что директор был на грани обезглавливания ее, чтобы защитить Академию от новообращенного вампира, жаждущего и непредсказуемого. Или, может быть, ее подруга не рассказала ей всей истории, о шансах и возможностях. Чертова Лейла. Я бы сам убил ее, если бы что-то пошло не так.
Я ждал в нескольких футах от двери Эйвери, прислушиваясь к отдаленному шороху ветра в кронах деревьев снаружи и к тому, как ночные животные поют свою песню в унисон. Тускло освещенный коридор был уставлен высокими книжными полками с секретными историями и скандалами, отбрасывающими длинные тени на пол и приглашающими взглянуть, если вы осмелитесь. Даже история моей семьи была где-то в этих залах, покрытая пылью, скрытая от посторонних глаз.