— Что ты сказала?
— Что люблю вас. Кажется, я имела это в виду. — Я не была школьницей, заводившей интрижки. Я была чертовой Фионой Дрейзен. — На самом деле, я знаю, что я имела это в виду.
Он немного наклонился вперед, и я почувствовала, что пространство между нами сократилось и тянуло к нему, будто я могла наклониться вперед на один дюйм и уничтожить этот промежуток.
— Перенос, — сказал он, — это когда терапевт заполняет пробел в твоей жизни, которую ты признаешь, благодаря терапии.
Я сжала губы и отвела взгляд прежде, чем он сломал меня.
— Может быть. Конечно. В моей жизни не хватало терапевта, и вот появились вы.
Я шмыгнула носом. В моих пазухах собиралась глупая слизь, и мне приходилось шмыгать носом, чтобы избавиться от нее. Я прочистила горло. Посмотрела на свои руки, потом на него. Чувствовала себя кретинкой.
— Мне не стоило так шутить, — осеклась я.
Он улыбнулся.
— Контрперенос — это когда пациент заполняет пробел для терапевта.
Дыши. Дыши. Ты не должна отключиться. Дыши.
— Это звучит нормально, — сказала я. — Знаете, у людей есть потребности. Они встречаются друг с другом и заполняют потребности.
— Когда ты уезжала из Вестонвуда, я видел тебя у двери. Попросил тебя подождать.
— Да.
— Ты этого не сделала.
— Нет.
— Почему? — спросил он, как будто уже знал ответ.
— Я сказала вам прямо там. Я уничтожу вас. Такие люди, как вы... вы милый. Я бы съела вас и выплюнула. Трахнула бы вас и бросила, и... слушайте, это говорит не мое эго. Хорошие парни не задерживаются в моем мире. Хорошие парни с границами и здравым смыслом? Я не стану платить вам за терапию.
Он рассмеялся. Я тоже.
Затем он потер глаза.
— Ты знала, что я чувствовал. Поэтому ты можешь чувствовать вину за то, что сказала мне вчера, но я открыл эту дверь. И профессионал во мне сожалеет об этом.
— А не профессионал?
Ему потребовалось много времени, чтобы ответить. Два часа. Две минуты. Время текло само по себе. Могло вообще не пройти ни минуты. Но я видела каждую мысль, пришедшую ему в голову. В его взгляде вспыхнула борьба.
— Я пообещал себе, прежде чем ты сюда попала, что не сделаю этого.
Я наклонилась вперед, подняв руку.
— Не надо. Вы правы. Не делайте этого. Я этого не стою.
Он строго посмотрел мне в лицо, его волосы были немного взъерошены, выражение на лице настолько уверенное, что он мог сказать мне, что черный — это белый, и я бы поверила ему.
— Но ты стоишь. Ты стоишь всего этого.
Я откинулась на спинку стула.
— Чего вы хотите?
— Этот сеанс должен касаться тебя.
— Это самая глупая вещь, которую вы когда-либо говорили.
— Значит, мы равны. Оба говорим глупости, которые являются правдой.
— Нет. Не равны.
Прошло еще два часа, пока он смотрел на меня, и я влюблялась в него. Может быть, мои чувства были переносом, как он это назвал, и, может быть, я заполнила пробел в его жизни, но это не было ложью.
Может, и было, но мне просто было все равно.
Словно нас тянули за одну и ту же струну, он встал в секунду, когда встала я. Он положил руку мне на шею. Я не понимала, что мне холодно, пока не почувствовала его тепло. Наклонилась к нему, потому что он был таким нежным, таким уверенным, и я позволила ему притянуть нас ближе.
— Это неправильно, — произнес он мягко, словно давая происходящему имя, принимая это имя и продолжая.
Я знала, что он делает, и позволила ему. Позволила его губам коснуться моих. Попробовала лимонную воду в его дыхании. Двинулась навстречу мягкости его рта, влажности его языка, когда он проник им в меня. Его стон вибрацией прошелся по моему горлу. Я позволила ему соединить наши тела, потому что жаждала его с того момента, как увидела. Он понимал меня и все еще хотел именно благодаря моим падениям.
Я прижалась бедрами к нему. Он был твердым. Очень твердым. Готовым, а Фиона Дрейзен никогда не отказывалась от твердого члена. Он толкнул меня к стене, двигаясь губами по моей шее, поджигая ими мою кожу.
Я оттолкнула его, и мы встали в дюймах друг от друга, задыхаясь, как будто пробежали мили. Я не была готова. Мне хотелось большего от него, но я ничего не могла ожидать. Нет, если я не хочу его разрушить.
— Я не могу, — произнесла я.
Он улыбнулся.
— Нет. Не можешь. — Эллиот поцеловал меня в щеку, задержавшись на ней, и я знала, стоит ему возбудить меня еще больше, я окажусь на спине. Вместо этого он прошептал мне на ухо: — Не сегодня. — Он провел пальцем по моей челюсти и горлу, оставив кожу покалывать на месте прикосновения. — Для меня нет пути назад. Поэтому, когда я, наконец, сделаю то, что хотел с момента встречи с тобой, это будет конец. Больше никаких похождений.