— В этом нет смысла, — сказала Марджи у меня за спиной. Я лежала в кресле для гинекологического обследования, а молодой помощник подошел ко мне с клейкой лентой для забора волосков с одежды. — Эту процедуру можно пропустить. Она принимала душ.
— Можем пропустить все, что захотите.
— Нет, — сказала я. — Если уж делать, то по максимуму.
Марджи сжимала мою ладонь на протяжении всего осмотра.
После мы уселись за письменный стол, и я рассказала обо всем, не упустив ни одной брутальной болезненной детали женщине-детективу в рубашке, застегнутой на все пуговицы. Казалось, ее охватила большая ярость, чем меня, и я оценила это. Марджи ситуация раздражала сильнее всех. Я чувствовала ее злость во время процесса. Она просачивалась через ее коричневый костюм размеренным убивающим жаром.
— Все хорошо, — сказала я в кафетерии, когда детектива отозвали в сторону. Марджи нужно было успокаивать больше, чем меня.
Мой телефон зазвонил. Опять Эллиот. Я выключила его. Ему хотелось быть там, а я не желала, чтобы он находился рядом. Не так.
— Папочка узнает, — сказала сестра.
— Он мне не поверит.
Над нами нависла тень, и я подняла взгляд, чтобы увидеть, кто заслонил свет.
— Вспомни дурака, — сказала Марджи.
— Он и явится, Маргарет.
Наш отец был одет в безупречный костюм, держал руки перед собой, словно не хотел выглядеть слишком угрожающим. Не сработало. Голова с густыми песочно-рыжими волосами находилась прямо передо мной, напоминая о том, что, возможно, он не будет появляться, если я не буду о нем думать.
— Где мама? — спросила я.
— На Ибице. Сказал ей остаться. Здесь я сам разберусь. — Он обратил свой острый взгляд на Марджи. — Ты нас не оставишь?
— Она мне все равно все расскажет, так что нет.
Из всех нас Марджи меньше всего боялась Деклана Дрейзена.
Он резко подтянул стул и сел с нами. Уставился на меня, словно на моей щеке отпечаталась страница из книги.
— Что? — спросила я в свою очередь.
— Ты говоришь мне правду?
— Папа, — возразила Марджи.
Ее проигнорировали.
— Конечно, правду.
— Могу я побыть откровенным и менее политкорректным? — спросил он.
— Нет, — ответила Марджи, но он снова не заметил.
— Валяй, мать твою. Мне плевать.
— Твоя репутация тебя опережает. Мерзко говорить о подобном, но твое поведение влияет на отношение людей к тебе. Такое не должно нравиться. Так устроен мир.
— Серьезно? — Марджи выглядела готовой сорваться с места. — Ты пудришь ей мозги?
Указав на него пальцем, я твердо произнесла:
— Я сказала «нет». «Нет» — значит нет, независимо от того, сколько парней трахнуло меня за этот год или неделю, — выплюнула я, надеясь зацепить его. Бесполезно.
— Знаю. И за это я уничтожу его и семью, что его создала. Этот парень всегда приносил только неприятности, а они потакали этому. Я не стану терпеть кого-либо, кто взял не принадлежащее ему. Они взяли наше. Вот для этого мне нужно убедиться, что ты говоришь правду и это не какая-нибудь игра.
— Ты болен, если считаешь, что я стану играть в подобные игры.
— Возможно. Я много в чем виноват. Как и твоя мать. Наша первая ошибка — это то, что мы вырастили тебя такой, каким вырастили Уоррена его родители, и мы все сделаем правильно.
— Собираешься перевоспитать ее, пап? — руки Марджи были скрещены так плотно, что казалось, будто она сунула их в один рукав.
— Пора тебе узнать, что такое ответственность, — он уселся прямо. — Я предупреждал тебя, что подобное может случиться, если ты снова оступишься, и ты оступилась. В Холмби Хиллз. Мы наслышаны об этом. Ты можешь оставить себе имущество, но доверие легко утратить. Мы приводим в исполнение наше право отправить тебя на принудительное лечение до дальнейшего расследования. Мне жаль, Фиона, но так будет лучше.
— Мисс Дрейзен? — детектив вернулась и наклонилась над столом. — Вы хотите закончить?
Я встала.
— Да. Хочу, — я повернулась к отцу. — Можешь забрать деньги. Я понимаю ход твоих мыслей. Они глупые и запоздалые, но я понимаю. А теперь отъебись. И передай маме «спасибо» за то, что приехала.
Я показала ему средний палец и последовала за детективом в заднюю комнату, не оглянувшись, чтобы увидеть реакцию отца.
ГЛАВА 36