— Да. Да, я готова.
— Хорошо. Я дам разрешение на то, чтобы вас забрали представители полиции Лос-Анжелеса, а завтра мы приступим к работе. У вас все еще будут групповые сеансы, начиная с сегодняшнего дня.
Я встала, готовая столкнуться со всем этим.
ГЛАВА 59
Фиона
Полицейские спрашивали меня, как сильно я ненавидела Уоррена, и я не сдерживалась. Они не могли задержать меня за то, что я ненавидела ублюдка, и, видимо, я была не одна такая. Спрашивали о Диконе. Я сказала им, что он в Эритрее, насколько мне известно. Спрашивали об Эллиоте. Я сказала им, чтобы они спросили его самого. Я не разговаривала с ним с тех пор, как вернулась в Вестонвуд. Спрашивали, был ли Уоррен самоубийцей и не увлекался ли играми с дыханием или удушением со мной, словно у нас могли быть общие интересы.
Они отпустили меня, предупредив, что позже могут продолжить допрос. Был обеденный перерыв, и все, что я хотела сделать, это побежать к Джонатану. Когда увидела его в коридоре, то сорвалась галопом и влетела в его объятья.
— Я слышала, — сказала я ему в плечо.
— Ты не знаешь и половины, — ответил он мне на ухо, затем отпустил. — Рад тебя видеть. Действительно рад. — Он покачал головой.
— С тобой все в порядке?
Джон обнял меня и повел через очередь за едой, затем к маленькому столику, где в одиночестве сидела Карен. Я поцеловала ее в щеку и села. Перед ней стояла тарелка с кусочками дыни. Джонатан рухнул на стул напротив меня.
— Обязательно есть это здесь? — спросила она Джонатана, указывая вилкой на его тарелку с дымящейся протеиновой едой. — Она воняет.
В ответ он наколол кусочек мяса с картошкой и сунул в рот. Карен вздохнула и опустила глаза на тарелку. Она отрезала крошечный кусочек дыни ножом для стейка и сунула его в рот, не позволяя зубчикам коснуться губ.
— И как? — спросила я.
— Неплохо.
Я посмотрела на Джонатана, затем снова на нее.
— Ты ешь, — сказала я.
— Не придавай этому большого значения, иначе она остановится, — сказал Джонатан с полным ртом еды.
— Хорошо, — я поковыряла еду в своей тарелке. — Приятно видеть вас, ребята. Приятно выйти на свободу.
— Теперь, когда его нет, — тихо сказала Карен, — здесь стало лучше. Как будто я могу дышать и думать одновременно.
Я кивнула. Мы ели в тишине, воздух казался тяжелым от всего, что я хотела узнать. Я продолжала смотреть на моего брата и подругу.
— Вчера ночью я впервые заметила трещины в потолке, потому что спала, не свернувшись в клубок. — Карен проглотила тонкую, как бумага, полосочку дыни, словно глотала целый бифштекс. — Думала, разве не круто будет смотреться шарф из жоржета с узором подобных трещин по нему? Весьма интересный принт. А потом прошлой ночью я подумала о том, как висел Уоррен. Весь скрученный и изогнутый, словно боролся с собой. Так они сказали. Было так запутанно, и я подумала… о веревках. Принт веревок на шарфе, когда его повязываешь, неизогнутый, но когда его разровнять, он словно Уоррен. Искривлённый.
— Звучит как план, — похвалила я.
— Он три часа висел с веревкой на шее и не умер. Просто сломал позвоночник, — сказала она, словно продолжая разговор, глядя на меня сбоку. — Из-за того, как он был оплетен.
Я с трудом проглотила кусок.
— Что-то еще?
Карен и Джонатан посмотрели друг на друга. Джонатан ухмыльнулся.
— Вся система камер вышла из строя, — сказал брат. — Они думают, что Уоррен сделал это, потому что мы встречались на крыше.
— Нет.
Три буквы в одном слоге.
Скажи, что ты этого не делал. Скажи мне, что он ничего с тобой не сделал. Скажи мне, что ты не был вовлечен.
— Он отключился, — кивнула Карен на Джонатана.
— Да пошла ты, — ответил тот, потом повернулся ко мне. — Мы выпили всего ничего.
— Я сказала тебе не делать этого, — прорычала я в ответ.
— У меня были свои причины.
Прошло три дня, и в зеленых глазах моего брата прибавилось еще несколько лет зрелости. Несколько десятилетий опыта за семьдесят два часа.
— Что ты сделал? — Я практически выплюнула вопрос наполовину шепотом, наполовину рыком.
— Я просто глупый ребенок, — ровно ответил он. — Уоррен опоил меня, — легкая ухмылка коснулась его губ, но он не отвел взгляд.
— И «Нортил» сам по себе подействовал довольно хорошо, — добавила Карен. — Без этого, я не думаю, что он попытался бы покончить с собой. У Вестонвуда большие проблемы из-за того, что этот препарат оставили там, где пациент смог его достать.