Мой взгляд не покидал Джонатана.
— Он не пытался покончить с собой, — сказала я.
— «Нортил» стер ему память обо всем, что произошло той ночью, кроме необходимости умереть, — прошептал Джонатан, и «умереть» получилось у него с паузой и ударением, словно само слово было спусковым крючком.
Он обманул меня, а может, и остальных. Он никогда не был другом Уоррена. Никогда не верил ему, по крайней мере, во время моего второго пребывания в Вестонвуде. Он узнал, что Уоррен сделал со мной — возможно, от Марджи, может быть, из слухов — и держал это при себе, пока был не в силах сделать с этим что-либо. Лицо, которое я увидела за столиком кафетерия, принадлежало не шестнадцатилетнему парню. Брату можно было дать все сто шестнадцать.
— Ты меня пугаешь, — сказала я.
— Я отключился.
— И тем не менее, это алиби, придурок.
— Знаете, что было странно? — спросила Карен, все еще намереваясь разобраться с дыней. Она и правда съела уже добрую часть. — Они заделали дыры в заборе после того, как мы вышли. Новых не было. Парамедики потратили десять минут на поиски ключей, а затем просто прорезали дыру. Никто не может понять, как он туда выбрался. — Она поморщилась, словно ее замутило. — Ой. Мне надо лечь.
— Тебя же не стошнит, нет?
— Нет. Это пройдет. Я просто… — Карен не закончила, встала и пошла на кушетку, оставив меня наедине с братом.
Я подняла руку.
— Клятва открыта.
Он сделал тот же жест.
— Отвечу на вопросы только «да» или «нет».
— Ты не можешь диктовать правила ответов.
— Я отключился. Пошел выпить, потому что злился на тебя и не верил тебе. Он дал мне мою выпивку. Взял свою. Мы поржали. Остальное я не помню. Позже камеры отказали на час, а я все еще был там. В отключке. Спроси у копов. Клятва закрыта.
— Нет! Ты не договариваешь.
Он встал, забирая поднос.
— Я люблю тебя, сестра.
Прозвенело оповещение на сеансы во второй половине дня.
Я схватила его за руку, прежде чем Джонатан смог уйти.
— Джонатан. Кто с тобой связался?
— Ты, глупышка. — Он поцеловал меня в щеку и вышел.
Я должна была отправиться на групповой сеанс через пять минут, но все, что я могла сделать, это связать «Нортил» и непонятные составляющие с Джонатаном, который выводит Уоррена из его комнаты, пока камеры выходят из строя. Смешайте это все в бонге и сделайте тягу, и даже с сотней дыр в истории, в сумме это составит одно.
Меня любило несколько умных, проницательных, склонных к преступлению линчевателей.
Но меня любили.
Если бы я и дальше стала это отрицать, я бы назвала их всех лжецами. И если и дальше стала бы отрицать, что достойна этого, то уверила бы себя, что они — бред и глупости.
Но я больше не стану себе лгать. Не в этом.
ГЛАВА 60
Фиона
Слухи об Уоррене ходили от ужасных и ужасающих. Я могла отличить правду от лжи, потому что каждая деталь прослеживалась к тому, кто меня любил.
ЛОЖЬ: Уоррен практиковал аутоэротическое удушье.
ПРАВДА: Узлы были настолько тугими, что стерли кожу.
ЛОЖЬ: Уоррену дали «Нортил» от биполярного расстройства
ПРАВДА: Веревка, которой он был связан, не имела отношения к учреждению.
Итог: Уоррен находился в состоянии душераздирающей, тупой боли, когда сломал себе шею и проснулся с неработающим членом. Мне не нужно было знать больше.
Я не пыталась выбраться. Не продумывала правильные слова или действия. Никаких хитростей. Или игр. Без Уоррена на сумасшедший город опустилось спокойствие. Никто не принимал таблетки не по рецепту и не платил за услуги минетами. Марка отпустили через неделю после того, как Уоррена увезли, пару охранников спокойно выпустили. Личный помощник признался, что доставал ему таблетки, но поклялся, что никогда не приносил «Нортил». Никто ему не поверил.
Сола не уволили. Деанну также. Ходили слухи, что Френсис пришлось побороться за свое место. Эллиот исчез.
Я знала, что он ждет. Я сказала Солу, что у меня кое-кто есть. Он был за пределами моего мира. Ему были свойственны верность и порядочность. Он показал правильный путь примером, а не силой, и он любил меня. Как бы безумно это ни было, он любил меня. Из всех даров мира этот было величайшим, и я не собиралась думать о том, что не заслуживаю этого. Решение было только за ним, и, если бы он сказал, что я достаточно хороша для него, я бы не стала спорить.
Вот только я спорила. Старые привычки умирали в муках, но все же умерли.
— Твой брат выходит через неделю, — сказал Сол из-за своего стола.