— Обычно я не спускаюсь вниз, но Тиффани сказала, что ты здесь. Сказала, что ты пришла с подругой.
— Она ушла.
Дикон кивнул. Свет от маленькой настольной лампы открывал отчетливое очертание его лица. Короткая бородка, шрам на щеке, и еще один на красивой верхней губе. Его язык показался на секунду, быстро облизав губу, и я едва поняла, что это произошло.
— Чем занимаетесь, мисс Дрейзен?
— Типа, в жизни?
— Если хочешь это так назвать.
Я пожала плечами.
— Меня видят. Мне платят за то, чтобы я носила вещи, которые люди хотят, чтобы я носила. Или фотографируют. В любом случае, у меня много, за счет чего можно жить.
— Кто тебя фотографирует?
— У меня кое-что намечается с Ирвингом Виттенштейном в среду.
— Впечатляет.
— Не очень. Я просто иду и улыбаюсь. Выгляжу вызывающе. Крутизна-гламур.
— Ты зарабатываешь тем, что заставляешь людей думать о тебе. Напоминаешь им, что ты существуешь.
Я не думала об этом в таком свете, но что-то в этом заставило меня ощетиниться.
— Мне все равно, что они думают.
— Уверен, что это не так.
Дикон не поверил мне. Я смогла понять это по его превосходной усмешке. Весьма скоро он поверит.
— А что ты делаешь? — спросила я. — Только клуб?
— Я фотограф, — он солгал совсем немного. Он не знал меня достаточно хорошо, чтобы рассказать, чем на самом деле занимался.
Тогда мы улыбнулись друг другу. Тупая штука. Искать связь между его работой и моей. Я встречалась с людьми из Голливуда все время и с ними у меня было больше общего, чем с ним, но тем не менее, я почувствовала, что что-то щелкнуло.
— Ты смотришь, как разворачивается эта сцена, — сказал он, указывая на мраморную дорожку.
К сцене присоединился еще один мужчина, становясь на колени перед женщиной-кофейным столиком и расстегивая штаны. Ему было на вид лет двадцать, красивый, татуированный — если хипстеры и предпочитали какое-то качество, то это грубость.
— Да, — больше слов у меня не было, потому что грубый мужчина вставил свой член в рот и начал вбиваться, глядя в сторону, а она не могла раскачиваться с ним. Не могла разлить холодный напиток. Я превратилась во влажный, пульсирующий беспорядок, пытаясь разглядеть его лицо. Мой клитор стал твердым узелком, и я сжала бедра, потому что чувство было приятным.
— Что в этом пугает тебя? Или вызывает отвращение? Что тебя интригует?
— Это личный вопрос.
— Личный, но ты не без причины скрестила ноги. Бьюсь об заклад, если я суну руки между ними, вот так, — он скользнул рукой по моему колену, раздвигая ноги, и повел ладонью ко внутренней части моего бедра, — ты раздвинешь ноги.
Под столом мои колени раздвинулись для него. Дикон забрался мне под юбку. Я горела, и в основном была шлюхой, так что позволять постороннему человеку прикасаться ко мне было обычным делом.
Вот только что-то было не так, потому что никто никогда не прикасался ко мне так, будто владел мной. Откинув страх. Вопросы. Неловкость. Всего лишь его большой палец вдоль линии моего нижнего белья.
— Эта сцена, — сказал он. — Он трахает ее лицо, и это делает что-то с тобой. Когда я прикоснусь к тебе, ты станешь влажной, а твой клитор — твердым. Твои губы набухнут, и ты кончишь спустя всего несколько моих движений.
В его словах был смысл. Для стеснения причины не было. Так или иначе, нахер это. Я была выше осуждения людей.
Я оторвала глаза от сцены и поставила локти на стол. Мне было не стыдно за то, что чувствовала себя так, и я хотела быть предельно честной с ним.
— Значит, заставь меня кончить.
— Что тебя заводит, котенок? Как насчет журнального столика?
— Он использует ее. Я вижу сцену, и возбуждаюсь. Она даже не шлюха. Она не важна. Ничто. Недостойна даже чьего-то взгляда. Не стоит даже унижения… и я хочу этого. Я хочу этого сейчас.
— Для этого нужно время, мисс Дрейзен, — он говорил так, словно его руки не дразнили мою кожу.
— Время — единственное, чего у меня в излишке, — сказала я. — И деньги.
Он сжал губы и посмотрел на меня сверху вниз.
— Мне не нужны деньги. — Дикон казался искренне заинтересованным и отстраненным в одно и то же время.
Его большой палец коснулся моего клитора.
— О...
— Шшш. Посмотри на меня. Веди себя так, словно ничего не происходит под столом. — Он прижался пальцами к моему входу. — Ты представляешь себя на ее месте, или на месте мужчины с членом у нее во рту?
Я повиновалась ему, пытаясь выглядеть так, словно это был разговор за ужином, но скатерти не было. Любой, кто посмотрел бы, мог увидеть его руку под моей юбкой.