Василий Андреевич Жуковский
РАЗРУШЕНИЕ ТРОИ
Из «Энеиды» Виргилия
Все молчат, обратив на Энея внимательны лица.С ложа высокого так начинает Эней-прародитель:«О царица, велишь обновить несказанное горе:Как погибла Троя, как Приамово царствоГреки низринули, все, чему я плачевный свидетель,Все, чего я был главная часть… повествуя об этом,Кто – мирмидон ли, долоп ли, свирепый ли ратник Улисса —Слез не прольет! Но влажная ночь уже низлетелаС тихого неба; ко сну приглашают сходящие звезды.Если ж толь сильно желание слышать о наших страданиях,Слышать о страшном последнем часе разрушенной Трои, —Сколь ни тяжко душе вспоминать о бедах толь великих,Я повинуюсь. Войной утомленны, отверженны роком,Столько напрасно утративши лет, полководцы данаевХитрым искусством небесной Паллады коня сотворили,Дивно-огромного, плотные ребра из крепкия сосны,В жертву богам при отплытии (так молва разгласила).Тут избранных мужей, назначенных жребием, тайноСкрыли они в пространные недра чудовища: полноСделалось чрево громады одеянных бронею ратных.Близ Илиона лежит Тенедос, знаменитый издревлеОстров, обильный, доколе стояло царство Приама,Ныне же бедный залив, кораблям ненадежная пристань.Там, удалясь, у пустых берегов притаились данаи;Мы же их мнили уплывшими с ветром попутным в Микины.Тевкрия вся от тяжелой печали вдруг отдохнула;Град растворился; рвемся на волю, чтоб лагерь дорийский,Место пустое и берег, врагами оставленный, видеть.Там стояло их войско; тут шатер был Ахиллов;Здесь корабли их; там поле, где рати обычно сражались».Все дивятся опасному дару безбрачной Паллады;Все дивятся великой громаде, и первый Тиметос —Был ли он враг нам, судьба ль уж паденье Пергама решила —В город вовлечь и в замке поставить коня предлагает;Но проницательный Капис и каждый, в ком ясен был разум,В море советуют козни данаев с их даром невернымБросить или предать огню и пеплом развеять;Или, чрево пронзив, сокровенное в нем обнаружить.Так в нерешимости мнений толпа волновалась. Но быстро,Гневен, стремится от замка, один впереди, провожаемСонмом шумящим народа, Лаокоон; издалекаОн возопил: «О, несчастные! что за безумство, граждане!Верите ль бегству врага? Иль мните, что дар нековарныйМогут оставить данаи? Так ли узнали Улисса?Или ахеяне здесь, заключенные в древе, таятся;Или громада сия создана, чтоб, на гибель Пергаму,В домы наши глядеть и град сторожить с возвышенья;Или коварство иное… коню не вверяйтеся, тевкры!Что здесь ни будь… я данаев страшусь и дары приносящих».Так сказал, и копье тяжелое мощной десницейОн в огромный бок и в согбенное чрево громадыРинул; вонзившись, оно зашаталось; дрогнуло зданье;Внутренность звон издала; застенало в недре глубоком.Так, когда бы не боги, когда б не затменье рассудка,Нам бы тогда же открыло их козни железо… и ты бы,Троя, стояла, ты бы стояло, жилище Приама!Вдруг дарданские горные пастыри с криком и плескомЮношу, руки ему на хребет заковавши, к ПриамуСилой влекут; он сам, неведомый им, замышляяХитрость и средство ахеян впустить в Илион, произвольноПредал себя, отважный, на все готовый заране:Козни ль свои совершить иль верною смертью погибнуть.Жадно троянские бросились юноши грека увидеть;Стали кругом и спорят друг с другом, чтоб пленным ругаться…Сведай же хитрость ахеян; в злодействе единомВсех их узнай! Стоя один, посреди толпы, смятен, безоружен,Робко водил он кругом недоверчивый взор; напоследок:«О, какая земля, какое море, – воскликнул. —Примут меня, и что мне теперь, несчастливцу, осталось!Места меж греками нет, а здесь раздраженная Троя,Полная праведной мести, погибелью мне угрожает!»Жалоба пленника тронула наши сердца; замолчалоБуйство толпы; вопрошаем: какой он породы? откуда?Что намерен начать? за что судьбу упрекает?Бремя страха сложивши, Приаму ответствовал пленник:«Что б ни случилось, о царь, ничего не сокрою. Во-первых,Родом я грек – не таюсь; Синон быть может несчастен,Воля судьбы; но коварным лжецом никогда он не будет.Верно, молва донесла до тебя знаменитое имя,Верно, слыхал о делах Паламеда, Вилова сына;Славный вождь, но безвинно, по злым наущеньям пелазгов,Только за то, что войны не оправдывал, преданный смерти,Ныне же, света лишенный, от них же, свирепых, оплакан.Сродник его, мой убогий отец, его попеченьямВ юности вверил меня, снарядив на войну; и доколе
~ 1 ~