Внук Пелеев Неоптолем, Магаон, напоследокСам Менелай и с ним громады создатель Эпеос.Быстро напали на сонный, вином обезумленный город;Стража зарезана; твердые сбиты врата, и навстречуЖдущим у входа вождям мирмидоняне хлынули в Трою.Было то время, когда на усталых сходить начинаетПервый сон, богов благодать, успокоитель сладкий.Вдруг… мне заснувшему видится, будто Гектор печальныйСтал предо мной, проливая обильно горькие слезы,Тот же, каким он являлся, конями размыканный, черенПылью кровавой, истерты ремнями опухшие ноги.Горе! таким ли видал я его? Как был он несходенС Гектором прежним, гордо бегущим в Ахилловой бронеИль запалившим фригийский пожар в кораблях супостата!Всклочена густо брада; от крови склеилися кудри;Тело истерзано ранами, некогда вкруг илионскихСтен полученными. Сам, заливаясь слезами, казалосьТак во сне я приветствовал Гектора жалобной речью:«О светило Дардании! верная Трои надежда!Где так долго ты медлил? Гектор желанный, откудаНыне пришел ты? О! сколь же ты нас, по утрате толикихХрабрых друзей, по толиких бедствиях граждан и градаСердцем унылых обрел! И что недостойное светлыйОбраз твой затемнило? Откуда толикие раны?»Он ни слова; бесплодным вопросам он не дал вниманья;Но, протяжный, тяжелый вздох исторгнув из груди,Молвил: «Беги, сын богини, спасайся; Пергам погибает;Враг во граде; падает Троя; Приаму, отчизнеМы отслужили; когда бы от смертной руки для ПергамаБыло спасенье – Пергам бы спасен был этой рукою.Троя пенатов своих тебе поверяет, прими ихВ спутники жизни; для них завоюй обреченные небомСтены державные, их же воздвигнешь, исплававши море».Кончил – и вынес из тайны святилища утварь, повязки,Вечно пылающий огнь и лик всемогущия Весты.Тою порою по граду, шумя, разливалася гибель.Боле и боле – хотя в стороне, одинок и непышен,Дом Анхиза-родителя сенью закрыт был древесной —Шум приближается; явственней слышно волнение брани.Я очнулся и ложе покинул; на верхнюю кровлюДома взбежал и стою, внимательным слушая ухом.Так – когда, раздуваемый бурей, свирепствует пламеньВ жатве, иль ливнем поток наводненный, с горы загремевши,Губит поля, и веселые нивы, и труд земледельца,С корнями рвет и уносит деревья – с вершины утесаВ смутном неведенье силится к шуму прислушаться пастырь.Все мне тогда – и видения тайна и козни данаев —Вдруг объяснилось. Уж дом Деифобов горит и огромнойГрудой развалин, дымящийся, падает; с ним пламенеетУкалегонов, и заревом блещут сигейские воды;Слышны и крики людей и звонкой трубы дребезжанье.Я как безумный за меч… но куда с мечом обратиться?Рвусь нетерпеньем дружину созвать, чтоб броситься в замок;Ярость и бешенство душу стремительно мчат, и погибнутьСмертью прекрасной в бою с тоскою мучительной жажду.Вдруг явился Панфей, убежавший от копий ахейских,Старец Панфей, Отриад и в замке жрец Аполлонов.Утварь и лики богов побежденных похитив, младогоВнука он влек за собой и, беспамятен, мчался к Анхизу."Есть ли надежда, Панфей? Уцелели ль замка твердыни?» —Я вопросил; отчаянным стоном ответствовал старец:«День последний настал, неизбежное время насталоЦарству; мы были трояне, был Илион, и великойТевкрии слава была… на аргивян жестокий ЮпитерВсе перенес; господствуют греки в пылающем граде,Гибельно высясь над площадью замка, ратников сонмыКонь извергает; Синон, торжествуя, пожарное пламяТщится усилить; там непрестанно двумя воротамиВойска бесчисленны входят, каких не видали Микины;Здесь, захвативши тесные выходы, сильная стражаСдвинула копья, и грозно, вонзиться готовое, блещетИх острие; безнадежно, расстроенной, слабой дружинойБьются привратные воины, силясь напрасно отбиться».Страшною вестью Панфея и силой бессмертных влекомый,Я побежал, куда призывали Эриннис, и шумныйГовор сраженья, и пламень, и стон, ко звездам восходящий.Следом за мною Рифей и зрелый мужеством Ифит;К нам пристали при блеске пожара Димант с Гипанисом,К нам и Хорев Мигдонид, в Илион приведенный судьбоюЗа день пред тем, горящий безумной к Кассандре любовью,С верною помощью к тестю Приаму и Трое… несчастный!Купно с другими вещим речам вдохновенной невесты он не поверил…Я же, их видя решительных, жаждущих боя, воскликнул:«Юные други! сердца, толь напрасно бесстрашные ныне!Если, отважась на все, испытать вы со мною готовыСилы последней (что же фортуна решила, вы зрите:Наши святилища бросили, наши покинули храмы