— Как ты мог? — спросила я, когда он снова повернулся, чтобы посмотреть на меня, я отлично понимала, что снова плачу. Молчаливыми слезами. Моя боль всегда была безмолвной. Если я отпущу ее, монстр внутри меня начнет кричать и не перестанет, пока я не оглохну, пока мир вокруг меня не упадет и не оставит пространство для худших мыслей. — Все это время… — начала я, грубый смех вырвался из моих губ. Надо было накрасить их в тило-серый цвет, который я люблю, он напоминал мне о зомби и кладбищах. Милая маленькая девочка-мертвец — так назывался оттенок. Соответствовало моменту. — Как ты получил это? — слова вырывались как укус, словесный удар в живот. А потом самое худшее. — И если ты видел это, почему не остановил?
Каллум двинулся внутрь комнаты, включая проигрыватель с песней In This Moment — Sex Metal Barbie. Я сразу узнала призрачную темноту, когда он оборачивается, чтобы снова посмотреть на меня, он протягивает мне руку.
Мои шаги были громкими, пока я шла по потертому полу студии, помещая свою руку в его, а потом снимаю ботинки.
Кэл притягивает меня ближе и потом использует силу своего тела, чтобы снова направить меня в центр комнаты, кружа меня и позволяя падать в его объятия. Наши взгляды встретились, и ненависть проникла в меня идеальной и жестокой волной.
После всего, что они сделали мне, они все еще нравятся мне. Я все еще хочу быть частью их компании, больше всего на свете.
А теперь это?
Я чувствую будто жнец пришел и украл мою душу, оставляя меня абсолютно пустой, какой я никогда не была раньше. Нет, вместо этого, я всего лишь была загнана в ловушку. Как теперь я должна пережить этот эмоциональный удар? Потому что после всего, вопреки всему, у меня все еще были парни Хавок. Они все еще были у меня. Даже если это жизнь, прожитая во тьме, это, по крайней мере, жизнь.
Теперь у меня нет ничего.
Теперь я — ничто.
Каллум водил меня по кругу, моя рука в его, наши тела кружили друг друга, пока подошвы его тапочек щебетали по полу. Когда он притянул меня ближе, прижав нас друг к другу, музыка продолжает звучать отчаянно, низко и яростно.
Я, блять, потеряла голову.
Мои кулаки бьются о грудь Кэла, потом он хватает меня за запястья, сила его хватки удивляет, когда он пытается притянуть меня обратно. Тем временем Мария Бринк[6] продолжает позволять хриплому мурлыканью своих слов проникать в неподвижный воздух студии, создавая магию там, где ее не было.
Сегодня, прямо сейчас, это определенно ощущалась как черная магия.
— Подумай об этом, Бернадетт, — прошептал Кэл, его голос был едва слышен из-за музыки. Его глаза смотрели в мои, прося меня понять. Он не умолял, только просил. И все один взгядом. Отстраняясь от Каллума, я накрыла лицо руками, когда песня закончилась и началась другая, Big Bad Wolf, того же артиста. — Если бы мы видели это в момент, мы что-то да сделали бы с этим.
— Правда? — спросила я, опуская руки и оборачиваясь, чтобы посмотреть на него. Я не думала, что когда-нибудь могла соответствовать песне больше, чем в эту секунду. «Даже в этих цепях, ты не сможешь остановить меня[7]. — Потому что я этого не знаю. Вы ребята, больше всего осведомлены о том убогом дерьме, происходящем в этом городе. Вы знали о директоре Ванне, но ничего, блять, не сделали, пока я не попросила вас, — я бросила на Каллума, полностью осознавая, что выплескиваю на него всю ярость, которую я чувствовала к Хавок в целом. Может я чувствовала себя в безопасности, поступая так с ним, словно я получу от него лучшую реакцию от него, чем от других. Если так, это ложное чувство безопасности. — Вы знали о Медсестре-да-Скотт, и опять-таки ничего с ней не сделали. Так что не ври мне, говоря, что вы бы остановили это. Может быть только, если это бы помешало план Хавок.
Эти пухлые розовые губы изогнулись в улыбке, темнота в выражении не соответствовала с остальным обликом. Каллум выглядел, как сказочный принц, готовый оседлать белую лошадь и всех спасти. В реальности он злодей, тот, кого положено ненавидеть, но не можешь, потому что он чертовски привлекательный. Так он и получит тебя в самом конце, словно ядовитая бабочка, слишком красивая для ворон, чтобы ей сопротивляться.
— Я хочу сказать, Берни, что мы не были там, когда все случилось. Не мы это сняли.
Я вращаюсь по кругу, вышагивая на месте и стараясь держать руки при себе. Моя ответная реакция на все — насилие. Вопреки своему гневу сейчас, я на самом деле не хочу ранить Каллума. Если быть честной, я не уверена, что могла бы ранить Кэла, даже если бы захотела.