Вероятно, потому что это было оплачено на перед, что в ее глазах означает «бесплатно».
Найл припарковал машину, напевая под нос слова песни, когда он заряжает свой пистолет новой обоймой, покачивая головой в такт музыке.
Первобытное чувство выживания овладевает мной, когда я выдыхаю, сидя на заднем сиденье его полицейской машины, полностью осознавая, что он может убить меня в любой момент.
Хотя он не для этого здесь, пока нет. Если я умру сейчас, тогда он никогда бы не смог задеть меня, показать, что он главный, наказать меня за все мои года сопротивления. Нет, это и близко не было бы забавно. Уверена, он еще и собирается меня изнасиловать.
Я подавила свой страх, позволяя ледяному комку провалиться в желудок, позволяя своей альфа-самке взять верх.
Всегда борись, Бернадетт.
Мальчики придут за мной. Я лишь должна выиграть им время. Сейчас это моя работа.
Найл вылезает из машины и открывает мою дверь, указывая своим пистолетом, чтобы я выметалась. На мгновение он лишь изучал меня, но затем его губы изогнулись в коварной улыбке.
— Мы вместе сыграем в одну игру, Бернадетт, — сказал он мне, когда я слизала засохшую кровь со своей губы, смотря на него в ответ, пока ждала правил этого кошмара. Вспоминания вспыхнули в моей голове, но я оттолкнула их. Не уйду в это, не сейчас. Тинг демонстративно проверяет свой пистолет, чтобы убедиться, что предохранитель снят. — Помнишь, как мы играли в прятки, когда ты была ребенком?
Помню.
И лучше бы не помнила.
«Выходи, выходи, где бы ты не была…».
Найл заставлял меня и Пен играть с ним, гоняясь за нами в темноте, пока мы бегали как крысы, чтобы сбежать от него. Если он находил нас, обычно это не заканчивалось хорошо. Он всегда был пьян, и он немного бил нас, просто забавы ради.
— Я дам тебе пятнадцать секунд форы, — сказал мне Найл, постукивая прикладом своего пистолета по ладони. — Но если я найду тебя… — он замолкает, а затем направляет оружие на статую ангела над могилой Пенелопы. Мои глаза расширяются и дыхание учащается, но ничего не могу сделать, кроме как смотреть, как он нажимает на курок и сносит ей голову. Куски мрамора, похожие на осколки черепа, разлетаются по траве, пока я бегу, петляя между надгробиями и огибая мавзолеи.
«Я должна найти, где спрятаться», — подумала я, глаза бегали вокруг кладбища, когда солнце садилось, а птицы пропели свою финальную песню с деревьев, окружающих нас. Тинг смеется, звук эхом отдается по свежескошенной траве, когда начинает обратный отчет от пятнадцати.
«Двенадцать», — продолжает он, его голос был рычанием маньяка.
Он идеально все спланировал, лежа в ожидании на животе, он следил глазами над болотной водой за тем, чтобы мы не рискнули подойти слишком близко к водопою. Видите ли, Найлу не нужны показушные приемы вроде подбрасывания трупа ребенка в багажник. Он просто ползает на кривых когтях, пока не представится удобный случай.
Прямо как сегодня.
Вот поэтому он всегда был чертовски опасен.
— Одиннадцать.
Я продолжала бежать будучи осторожной, чтобы не упасть. Мне нужна каждая секунда, чтобы установить расстояние между мной и ним. Но проблема этого кладбища в том, что оно находится в лесу и окружено чугунной оградой, на которую трудно забраться в наручниках.
«Я должна найти способ напасть на Найла», — поняла я, когда он закончил считать, и я завернула за статую архангела Михаила. Он ведь борец за справедливость, так? Кажется подходящим местом, где остановится, пока я пытаюсь перевести дыхание, быть тихой, чтобы передать кошачью тишину парней Хавок.
Если ты его не одолешь, Берни, он одолеет тебя. Действуй, а не отвечай.
— Готова или нет, я иду! — крикнул Найл, когда я закрыла свои глаза, чтобы абстрагироваться от кладбища, сфокусировавшись на шагах и звон ключей на его ремне. — Бернадетт… — проговорил он, пробираясь к лесу.
Думаю, он будет внимательно следить за выходом и забором, предполагая, что я попытаюсь убежать. Вместо этого я собираюсь поступить наоборот и направиться глубоко в кладбище, используя надгробия, чтобы спрятаться.
— Знаешь, как хорошо ощущалась киска твоей сестры? — спросил он, заставляя мои глаза раскрыться со слезами злости. Я стиснула зубы, чтобы не заплакать. Слышать, как он говорит это, было пыткой, настоящей пыткой. И он тоже это знает, и, как охотник с собакой, он пытается выманить меня. — Последняя ночь, когда я трахал ее, была последняя ночь, когда она была жива. Ты это знала, Берни? Знала?
В тишине раздается выстрел, и в небо взмывает стая певчих птиц, их голоса высоки от страха. Воспользовавшись моментом, я выглядываю из-за угла мавзолея и замечаю Нила всего в сорока футах[33] от себя. Он только что выстрелил в голову очередной статуи, оставляя за собой разрушение и неуважение.
Я выдохнула, а затем пригнулись, пытаясь ползти на своих руках, заключенных в наручники. У меня не совсем получается так, как я хотела, перекатываясь и садясь, прислонившись спиной к другому надгробию.
— Тебя волнует то, что она покончила с собой? — спросил он, медленно двигаясь по траве, держа пистолет наготове в обеих волосатых руках. Я закрыла глаза. — Оставила тебя здесь страдать также, как страдала она? Какая сестра поступает так?
Досчитай до трех, а потом продолжай идти. Ты справишься. У тебя все получится.
Я снова открыла глаза и перекатилась на живот, подползая ближе к Найлу. Он прямо передо мной, справа, и я знаю, что у меня есть бесценные секунды, чтобы найти укрытие прежде, чем он повернется и увидит меня.
Слева от меня была большая могила, к которой я направилась, и прижимаюсь к ней спиной, прямо перед тем, как услышала, что Найл остановился. Он прислушивается к любому звуку, любой подсказке.