У парней Хавок было видео, вне зависимости от того где и как они его получили.
Они не сказали мне о нем.
Хуже: они позволил Тингу осквернить дом Аарона, испортить и без того дерьмовый Хэллоуин, издеваться надо мной.
Они позволили ему встать на ноги, и я не уверена, что когда-нибудь смогу простить их за это.
К моменту возвращения в дом Аарона, я была вспотевшая, а ноги болели, но у меня уже давно закончился запас проклятий.
Груба рука хватает меня за запястье, когда я проходила по заросшему саду, и мои инстинкты «дерись или борись сильнее» заработали. Я замахнулась левой рукой в сильном ударе, но мой нападающий перехватывает его, удерживая меня от его убийства на долго, чтобы я смогла понять сквозь наполненное адреналином помутнение, что человек, с которым я боролась, был Виктор Ченниг.
— О, прекрасно, — огрызнулась я, отдергивая свою руку от него и желая, чтобы моя кожа не была помечена его прикосновением. — Определенно последний человек, которого я хочу сейчас видеть, — я посмотрела в его черные глаза и почувствовала, как ярость начинает прорываться и гореть по краям моего зрения. Вик — лидер. Он тот, кто должен нести ответственность. По умолчанию, решение остается за ним и он проебался.
— Как ты могла так сбежать? — спросил он, его голос был темный, низкий и опасный, его волосы были влажными и падали на его прекрасное лицо. Он хмуро смотрел на меня, ноздри раздуваются, когда он берет меня на руки, как сбежавшего ребенка, которого нужно держать в узде. Вот тебе и девушка Хавок, да? Если бы я ею была, то они бы рассказали мне. «Ты теперь девушка Хавок, и мы не храним секреты друг от друга». Что за бред. — Мы посреди войны, Бернадетт. Ты это понимаешь? Тебя могли убить, — он на мгновение остановился, а потом отвел свои темные глаза от моих. — Или хуже, — Вик сплюнул на мокрую траву, а потом достал из заднего кармана пачку сигарет.
Я ничего не сказала.
Я боялась сказать что-то, что я чувствую. Скорее всего, это было то, о чем потом сильно пожалею.
Виктор неудачно пытался зажечь сигарету, дождь пропитал его одежду, так что она прилипала к его мускулистому телу. Мои глаза задержались на его груди, несмотря на мои сомнения, вопреки моей ненависти. Часть меня — животное, и ей все еще нужен ее альфа-самец. Я стиснула зубы против этого желания.
— Ты солгал мне, — сказала я, слова вырывались шипением. С учетом того, что произошло прошлой ночью, я думаю, что испытывала некий шок. Сейчас мир казался абсолютно понятным. — После всего дерьма о том, что твоя единственная валюта — правда. — я сымитировала голос Вика, и он ухмыльнулся мне, словно у него было хоть какое-то право смотреть так на меня.
— Никто тебе не врал, Бернадетт. У нас много информации. Мы распространяем ее по принципу «кому надо — тот знает», — он потянулся, чтобы снова схватить меня, но я сделала шаг назад, оставляя между нами нужное расстояние. Вик испустил тяжелый вздох, и я клянусь, что если бы не слышала смех Хизер через окно, то напала бы на него. — В Хавок нет секретов, нет лжи.
— Тогда откуда ты получил это видео? — огрызнулась я, замечая Оскара, когда он был направлялся через передний двор, останавливаясь с одной рукой на груди, а локоть другой уперся в ладонь. Он поместил подбородок в ладонь и смотрел на меня, но я игнорировала и его. Если он хочет свой разбитый iPad, то может взять его у Каллума.
Вик снова вздохнул и уставился на кончик своей дымящейся сигареты. Он держал ее между двумя пальцами и аккуратно изучал ее, словно она содержит нужные ему ответы.
— Оскар, — сказал он, словно это все объясняло. Дождь прекратился, и Вик достал еще одну сигарету, предлагая ее мне, но я не приму его гребанную метафорическую оливковую ветвь. — Ради всего святого, Бернадетт, разве ты не заметила, что он умеет обращаться с компьютерным дерьмом? Он достал их из ноутбука твоего отчима.
— Зачем вам ноутбук Найла? — прошептала я, сгорая внутри. Мои глаза сузились на Вике, нацелились на него, словно оружие. Ему повезло, что взглядом нельзя убить.
— Потому что мы были в твоем доме, — прорычал Вик, ступая ближе ко мне.
На этот раз, когда я отступила назад, я смогла увидеть на его лице, что он знает, что облажался. И это пугающе для него. Абсолютно пугающе.
Мы токсичны. Вик и я.
Нам лучше по отдельности.
Мысли убивали меня.
— Мы были в твоем доме, чтобы вытащить тебя из постели, чтобы отправить тебя бегать по лесу, как маленькую мышку, — в его словах чувствовался укус, прогорклый гнев, который я не смогла терпеть. Я влепила ему сильную пощечину, но он ничего не сделал, что ее остановить.
— Все это время у вас было видео… — начала я, неверие заставляло чувствовать себя невменяемой. Когда я начала воспринимать всех этих парней как союзников? Они всегда были врагом моих врагов. И все. Что, блять, со мной не так?
Каллум убил Дэнни, чтобы защитить тебя, Бернадетт. Это должно что-то значить. Должно.
— Чтобы изменилось, если бы ты увидела его? — возразил Вик, выкуривая сигарету. Он не поднял руку к щеке, даже когда она стала тепло-розового цвета. — Ты знала, что делал Найл. Ты читала дневник Пенелопы. Видео бы только расстроило тебя, — огрызается Вик, надсмехаясь, когда он переключил свое внимание на Оскара.
Оба продолжали долго и ужасающе смотреть друг на друга, словно им давно пора выплеснуть друг на друга свое разочарование. Я бы хотела быть там и невидимой, когда это случится.
— Видеть это… — начала я, образы, мерцавшие в моем сознании, вызывали головокружение. Образы, которые я никогда не хотела бы видеть, которые теперь я никогда не смогу развидеть. Мое внимание вернулось обратно к Оскару, и я не могла понять, хочу я убить его сильнее или меньше, чем Вика. В любом случае, они оба мертвы для меня. — Видеть — неважно. Но вы могли остановить его этим видео, спасти меня и Хизер. Все эти годы я боролась, а вы могли положить этому конец в любое время.