— Нет, — ответила она. — Мне определенно никогда не приходилось притворяться слабой. Но королева права. В том, что тебя недооценивают, есть свои преимущества.
— Полагаю, что так оно и есть. Отец недооценил тебя в Битве за Объединение, это уж точно. Он даже не очень хорошо скрывал свое удивление.
— Твой отец считает, себя самым великим на свете, — пробормотала она и тут же поняла, что только что сказала. Она резко вздохнула, ее взгляд резко остановился на нем. — Прости, я не… Я не хотела…
Он громко расхохотался.
— Тебе не нравится мой отец? Все любят моего отца.
— Гм… — Она судорожно искала подходящую ложь.
— Ты можешь сказать мне правду, — сказал он, упершись локтями в бедра и подавшись вперед. — Мы можем иметь общие секреты.
— Нет, — чуть слышно прошептала она после некоторого колебания. — Он мне совсем не нравится.
— Почему?
— Он как будто все время устраивает представление.
— Что это значит?
— Он всегда улыбается. Такой дружелюбный. — Она сморщила нос, и ее губы опустились вниз, предав девушке такой уморительный, какого он ни у кого никогда не видел. Казалось, она испытывала одновременно отвращение и раздражение.
Каз подпер рукой подбородок, явно забавляясь происходящим.
— Терпеть не могу, когда люди дружелюбны. Это просто ужасно.
— Нет, я не об этом… — Она рассмеялась. — Просто он не производит впечатление искреннего человека. Словно он играет роль, и потому сложно сказать, какой он на самом деле.
— Ааа.
— В сказанном мной есть смысл?
— Еще какой. — Он выдержал ее пристальный взгляд, и теплое чувство наполнило его грудь. Возможно, было бы неправильно радоваться тому, что она не поклоняется его отцу, как все остальные люди. Но он ничего не мог с собой поделать.
— А твои родители?
Что-то в выражении ее лица изменилось.
— Что ты имеешь в виду?
— Какими они были?
Она схватилась за свое ожерелье и на мгновение задумалась, прежде чем ответить.
— Отец был тихим человеком. Все слушали, когда он говорил, потому что он делал это не очень часто. — Она улыбнулась, хотя улыбка не коснулась ее глаз. — Мать была полной его противоположностью. Отец часто говорил, что ей нужна публика, поэтому она и вышла за него замуж. Он всегда был ее зрителем.
— Похоже, что твои родители прекрасно ладили.
Мэри склонила голову набок, плотно сжав губы.
— В некотором смысле, я думаю, так и было. Но моя мать… В ней была какая-то тьма. У нее были сильные перепады настроение. То она счастлива, а спустя мгновение уже в ярости. Твой отец, кажется, лучше справляется со своими эмоциями, чем моя мать.
За ее словами последовало долгое молчание.
— Мне очень жаль, — наконец сказал он. — Что их больше нет.
— Спасибо, — сказала она без особого чувства, как будто уже тысячу раз давала такой ответ. Она молчала несколько секунд, глядя на него так, словно собиралась с духом, чтобы что-то спросить. — А почему ты хотел поговорить о руинцах?
— Простое любопытство. О них почти никто ничего не говорит.
— Твой отец ведет с ними войну.
— В Лере нет руинцев. Легко притвориться, что их не существует.
— Даже Оливии Флорес? — спросила она. — Твой отец заточил ее в тюрьму, разве нет?
— Не думаю, что она в Лере. А если и так, то она где-то далеко от замка.
— И ты не знаешь где она?
Он помотал головой.
— Ее недавно перевезли.
Губы Мэри изогнулись, она уставилась в стену у него за спиной.
— А ты не согласна? Ну с тем, что ее дружат в плену?
Она пристально посмотрела на него.
— Я этого не говорила.
В ее голосе было больше пылкости, чем он ожидал.
— Значит, согласна?
— Нет.
Он подождал, а потом рассмеялся, когда она ничего больше не предложила в ответ.
— Есть другие варианты?
— Он мог вообще не брать ее в плен.
Каз приподнял брови.
— Отец мало говорил о ней, но у меня сложилось впечатление, что она была не столько пленницей, сколько гостьей.
Мэри громко рассмеялась.
— Гостьей?!
— Ну… у меня сложилось такое впечатление. Что она помогает и лечит.
— Руинка? Помогает вам?! — Она запрокинула голову, как будто это было самое смешное, что она слышала в жизни. — После того, как вы убили ее мать и объявили войну ее народу!
— Да, когда ты вот так говоришь, я и сам понимаю нелепость этого.
— Иначе и быть не может, Каз.
В ее тоне прозвучала снисходительность, и он рассмеялся, несмотря на свое смущение.