— Ты записала нас? — выдохнула я.
Значит, она была там с Джейсоном. Наверное, для секса, но издеваются-то надо мной.
Она фыркнула.
— Колтон всегда заслуживал лучшего, чем ты.
Это оскорбление было как пощечина, особенно после того, как я своими глазами увидела доказательства его измены прошлой ночью.
Я резко повернулась к ней.
— Ты надеялась, что он в итоге обратит внимание на тебя? Что ты будешь той, кого он выберет?
Она уперлась руками в боки.
— Ты притворяешься милой и доброй, но на самом деле ты просто грязная шлюха. Ты и этот наркоман действительно друг друга достойны, — она обошла меня, перекинув назад свой хвостик. — И, к твоему сведению, мы никогда не были подругами. Ты никогда не была одной из нас. Мы были добры к тебе только из-за Колтона, — она развернулась и зашагала по коридору.
Я сделала шаткий вдох и открыла шкафчик, пытаясь игнорировать бурю эмоций внутри. На дне лежала сложенная записка, края которой были загнуты от того, что ее просунули через щель.
Развернув записку, я пробежала глазами по ее содержанию. Кончики пальцев словно обожгло бумагой. Сжав зубы до скрипа, я скомкала листок и сунула его в карман, захлопнув шкафчик с грохотом. Все мое естество требовало бежать, спрятаться в комнате и запереться там навсегда. Но я понимала, что побег лишь раздует огонь слухов и покажет им мою слабость. Нужно держаться, даже если придется притворяться.
Утро тянулось мучительно долго. Каждый урок был пыткой: одноклассники пялились, шептались, бросали в мой адрес грязные шутки и писали друг другу сообщения. Я выключила телефон и сосредоточилась на занятиях, стараясь не замечать шквала обидных комментариев и похотливых насмешек. Игнорируя их реплики, я получала в ответ тыканье телефоном в лицо, сопровождаемое пальцами, указывающими на меня, и взрывами смеха.
На людях я держалась, высоко задрав подбородок, но внутри защитные стены уже крошились. С каждым мигом становилось все труднее сдерживать дрожь в подбородке, выдававшую бурю эмоций. Сильная девушка, которой я пыталась стать, не выдерживала этого груза.
«Только бы пережить этот день».
Я заморгала, прогоняя слезы, грозящие прорваться сквозь мои слабые барьеры.
Я еще не видела Хантера, и часть меня за это была благодарна. Учитывая, как все закончилось прошлой ночью, его присутствие только подлило бы масла в огонь. Я даже надеялась, что он решит прогулять. Но эти надежды рухнули в тот момент, когда я схватила учебники для следующего урока.
— Эй, — раздался у моего уха низкий голос.
Радость от звука его голоса мгновенно сменилась ужасом. Я продолжила тянуться за учебником, не отвечая.
— Все нормально? — он приблизился ко мне, его тепло согревало и одновременно настораживало. Усталость читалась на его лице, волосы были взъерошены, а одежда слегка помята. Только ему удавалось выглядеть неотразимо даже растрепанным.
— Хантер, — предупредила я, нервно осматривая толпу в поисках зевак. — Что ты делаешь?
Парень нахмурился.
— Проверяю, все ли с тобой в порядке.
— В порядке? — гнев вырвался из меня, и я хлопнула шкафчиком. — Даже близко нет, — я попыталась обойти его, но он преградил мне путь. Глаза сузились. — Я… я не могу говорить об этом сейчас. Не здесь.
— Какая разница? И так все знают, — он бросил мне вызов обиженным тоном. Затем выдохнул, опустив плечи. — Я не пришел сюда, ожидая чего-то. Я понял тебя вчера вечером. Громко и ясно. Просто хотел узнать, как ты.
Краем глаза я заметила, как ученики остановились, наблюдая за нами.
— Ну, я в полном порядке. Спасибо, — язвительно сказала я, голос срывался на каждом слове.
— Какое тебе дело до того, что думают эти придурки? — он развел руками в разные стороны.
Все больше и больше подростков останавливались, чтобы посмотреть на нас.
— Прости, что я не такая сильная и бесчувственная, как ты, — мой голос дрожал от злости. Его спина напряглась, в глазах вспыхнула ярость. — Я не могу притвориться, будто мне все равно. Особенно после того, как в сотый раз за день мне суют в лицо это видео, где я голая, и называют шлюхой.
— Я видел его. Все, что у них есть, это размытое, далекое, темное видео со мной и кем-то. Нет никаких настоящих доказательств того, что это ты.
Им и не нужны были доказательства. Обвинения было достаточно.
— Пожалуйста, не усложняй ситуацию.
Он кивнул, его лицо покрылось осуждающей пеленой.
— Извини, если я был обеспокоен.