- Привет, Ана. Как дела? - в памяти сохранилось, как я услышала приветствие в трубке.
У меня не было друзей, я ни с кем не общалась, а тут вдруг человек, который знает мое имя и номер телефона. Помню, что испугалась.
- Здравствуйте. А с кем я говорю?
- Я твой друг.
- У меня нет друзей, по крайней мере, я их не помню.
- И тем не менее я твой друг.
В тот раз я повесила трубку, но он настойчиво продолжал звонить снова и снова. И мы начали разговаривать. Мистер Х всегда интересовался моим здоровьем, делами, мыслями - всем, что происходило со мной, всем, что я чувствовала. Одно время я верила, что это просто случайный собеседник, которого затянуло в паутину ничего не значащих разговоров и общения со мной. Или я пыталась убедить себя в этом. Это было до того момента, как воспоминания вернулись. До того, как он назвал меня настоящим именем - Дана.
В то памятное утро я проснулась с вихрем имен, событий и картин, крутящихся в голове, словно назойливые мухи. Это были еще не воспоминания, а какие-то обрывки, огрызки моего прошлого. Систематизировать бурлящий поток информации не получалось: кусочки-пазлы не собирались в единое полотно. В библиотеку я едва не бежала, руки дрожали, когда я рылась в электронных архивах, перерывала подшивки газет и журналов.
Вчера при неизвестных обстоятельствах произошел пожар в доме всеми уважаемого судьи Кларка Ингрейд...Огонь почти мгновенно охватил дом... Найдено три сильно обгоревших тела...Судья и двое несовершеннолетних детей погибли...Прощание состоится в здании Регентства...Похороны на Центральном кладбище...Арман Ромейн глубоко опечален смертью друга и ближайшего соратника...По предварительным данным причиной пожара явилось замыкание электропроводки...
Буквы складывались в слова, слова в предложения: они кружились в моей голове, выстраиваясь в стройный ряд воспоминаний. Меня трясло, как в лихорадке. Зачем? Почему? Я не хочу помнить! Лучше забыть! Как я оказалась на кладбище не представляю, как нашла могилы тоже. Все, что я видела сквозь завесу бесконечных слез - это могильные надгробия, на которых были выгравированы три имени: Кларк Ингрейд, Витор Ингрейд и Дана Ингрейд. Я повалилась на землю рядом, ноги не держали, пальцы впивались в землю, выдирая зеленую траву клоками, тело билось в припадке. А рядом, как насмешка, стоял венок с надписью: «Вечная память. От Армана Ромейна». В приступе ярости схватила венок и начала крутить, драть когтями, вгрызаться зубами в искусственные цветы и ленты, разрывая на клочки, кроша в труху. Будь ты проклят, Ромейн! Будь ты проклят!
Сколько длилось безумие не знаю, я уже не плакала, просто задыхалась в истерике от бессилия и ненависти, когда раздался звонок.
- Здравствуй, Дана.
Меня даже не смутило, что он назвал меня настоящим именем. В этот момент было все равно.
- Я знаю, что тебе больно. Могу даже представить насколько. Соберись, милая. Борись!
Я молчала, и он продолжил.
- Возьми себя в руки, Дана. Твой отец хотел, чтобы ты выжила. Уважай его.
Опять молчание и пауза.
- Нужно уходить, пока тебя никто не видел. Дана Ингрейд умерла и похоронена. Есть Ана Тонсон. Она жива и многое может, даже отомстить.
- Как? - из надорванного горла вырвался каркающий звук.
- Для начала уходи как можно быстрее. Завтра будет новый день.
И я убежала, озираясь и таясь от случайных прохожих. Первое время я жила в страхе: очень боялась, что он сообщит обо мне людям Ромейна, и меня придут добить. Потом думала, что он будет меня шантажировать. Но ничего не происходило. Вместо этого, голос давал поддержку, подсказывал, направлял. И я потихоньку начала ему доверять. Песчинка к песчинке, от минуты к минуте росло мое уважение и моя зависимость от его наставлений. Он верил в меня, а я верила ему.
Но еще большее влияние на меня производил тембр и рычащие нотки низкого голоса, когда он со мной разговаривал. Я млела, когда он смеялся, дрожала, когда он говорил строго. Я грезила о нем. Подростки обычно мечтают об известных актерах или певцах, я же жаждала мужчину на той стороне телефонной трубки. Мне не нужно было представлять какой он, как выглядит. Я была уверена: это самый прекрасный мужчина во вселенной. По мере взросления фантазии становились все горячее и горячее: представляла, как его руки обнимают меня, как губы прижимаются к моим, как мы становимся единым целым. В наших разговорах не было сексуальных слов и поддразниваний, но они заводили меня, будили чувственность. От него трепетала волчица. Его голос был моим личным афродизиаком, разговоры - сексом по телефону.