То есть, Дерек Бласс - незаконнорождённый, так получается? Странно, что охочие до сенсации журналисты не раскопали данный факт биографии регента.
Дура-а-а! Во что я вляпалась! Единокровный брат Ромейна знает всю мою подноготную! Хотя, с другой стороны, если бы хотел меня выдать, у него было десять лет для этого. Я чувствовала себя как лотерейный шарик в коробе крутящегося барабана: пан или пропал.
Я посмотрела на Ромейна. Его тяжелый, угрожающий взгляд, казалось, требовал: «Подойди ко мне!». Поскольку я так и не сдвинулась с места, он наклонился и, взяв меня за руку, буквально принудил подчиниться.
- Пойдем.
Возможности отказаться мне не предоставили, потому что оборотень больно ухватил меня и силой поволок за собой. Его манеры, вернее полное их отсутствие, и холодная ярость внушали опасение, последнее, что я хотела, оказаться с ним наедине, но выбора мне не оставили.
Он затащил меня в кабину лифта, ткнул указательным пальцем на номер административного этажа, и кабина дёрнулась. Мой желудок подпрыгнул вместе с ней.
Секретарь подняла глаза и улыбнулась, заметив нас, но слова, которые она начала произносить, замерли на губах, когда Ромейн, рявкнув через плечо: «Никого не пропускать», проследовал за мной в кабинет и плотно закрыл дверь.
- Что ты творишь? - гневные слова буквально припечатали меня к двери.
- Я случайно столкнулась с лиром Блассом, когда рассматривала картины в холле.
- А почему ты, позволь узнать, болталась по коридорам?
Теперь меня не только припечатали, но и распяли заодно - столько в его голосе было злости и бешенства.
- Я была незанята и решила оглядеться. Да и вообще, что такого непозволительного я сделала!
Чувствую, что начинаю закипать: отчитывает словно провинившуюся школьницу. За что?
- Я оставил тебя в переговорной! Ты нарушила мой приказ!
- Прошу меня извинить, но команды «место» не было. - прошипела я и осеклась. В глазах Ромейна всколыхнулась бездна, которая грозила поглотить меня.
- Место! - раздался холодный приказ, и тонна альфа-силы обрушилась на меня, как цунами.
Любые мысли и чувства смыло волной непереносимой боли. Виски разорвало от острой пульсации: казалось в меня загнали одновременно миллион иголок. Ноги подкосились, и я рухнула на пол, вцепившись в ковровое покрытие отросшими волчьими когтями.
Альфа находился достаточно близко, так что я, стоя на коленях, практически упиралась головой в его ноги. Он специально не отошел и не сдвинулся с места, заставил меня встать в позу подчинения, чтобы указать мое место и лишний раз унизить. Мстительный гад!
Дыхание с трудом вырывалось из грудной клетки, мышцы дрожали от усилий. Я почувствовала, как непроизвольные слезы выступили в уголках глаз. Но знакомым усилием воли загнала их поглубже: не буду плакать, не доставлю ему такого удовольствия.
Ромейн заревел раненным зверем и отшатнулся от меня. Он схватил неподалеку стоящий стул и швырнул его о стену. Что полетело следом - не видела: я тонула в красном мареве интенсивной боли.
- Подойди ко мне.
Я все так же униженно стояла, стоически пытаясь контролировать свое тело, которое сводило болезненная судорога. Подняться сейчас я не смогла бы даже, если на кону стояла моя жизнь. Ромейн буквально раздавил меня своей альфа-силой. Я чувствовала себя размазанным насекомым, ударившимся на лету о невидимую стену.
Он тяжело вздохнул и, подхватив меня на руки, уселся в кресло. Прижатая к его груди, я слышала, как судорожно и учащенно бьется его сердце. Да-да, оказывается: оно у него есть.
- Тише, тише. Сейчас станет легче. - Альфа запустил руку в мои волосы и начал массировать виски, снимая болевой синдром. - Ты же видишь, что я зол, у меня адреналин кипит в крови после драки. Зачем провоцируешь?
Резкие линии пролегли у него от носа ко рту. Тщательно подавляемые эмоции чувствовались в осязаемом напряжении каждой клеточки каменного тела, самоконтроль лишь тончайшим слоем покрывал оцепеневшие мышцы.
Он внимательно наблюдал за выражением моего лица, стараясь не упустить не единой эмоции. Посмотрела прямо ему в глаза и даже гнева не почувствовала, только усталость и разочарование.
Мне хотелось свернуться клубочком и плакать от боли и разочарования, но именно это было сейчас недоступно. Я оказалась беззащитна перед силой Ромейна и только сейчас до конца осознала, что целиком и полностью завишу от его милосердия, которое напрочь отсутствует.
- Пойдем пообедаем.
Ромейн аккуратно ссадил меня с колен и переплел наши пальцы, увлекая за собой. Я чувствовала себя заводной куклой, набитой то ли опилками, то ли трухой, которая должна покорно следовать за альфой и мило улыбаться.