Он хихикает. — Это обычная рабочая одежда.
— Этот костюм сидит на тебе идеально, — утверждает она. — Это ненормально.
— Я и не подозревал, что ты так много на меня пялишься, — бормочет он. — Я польщен, милая.
Милая.
Этого проклятого слова, этого выражения нежности, от которого у нее мурашки бегут по спине, достаточно, чтобы заставить ее хотеть.
Она ерзает в кабинке, разрываясь между своим влечением к нему и собственной неуверенностью.
Она слабо смеется и краснеет. — Я не пялюсь. Это просто наблюдение.
Но ее поймали, и он делает еще один глоток воды, рассматривая ее. — Конечно. Точно так же, как я наблюдаю за тобой.
Однако она не собирается заглатывать наживку.
— Итак, какой юридической работой ты занимаешься? — Она садится прямее, решив не показывать ему, как сильно он на нее влияет.
Она уверена, что ее аромат витает в воздухе. К сожалению, она не может бороться с феромонами Омеги, но она может, по крайней мере, притвориться, что они не такие сильные, как есть на самом деле.
Он ухмыляется, и от этого у нее перехватывает дыхание. Зрелище обезоруживающее, и это заставляет ее на секунду забыть, какими странными были их встречи.
От Коула захватывает дух.
— Очевидно, что ты меняешь тему, Бриана, — говорит он, прерывая ход ее мыслей.
— Бри.
— Хм?
— Мои друзья называют меня Бри, — объясняет она. — Бриана — это только когда я в беде, — шутит она. Он поднимает скульптурно очерченную бровь. — С моими родителями, я имею в виду, — быстро добавляет она. — Я предпочитаю Бри.
Она вовремя не остановила себя. Ей следовало просто сказать «с ее матерью». Упоминание обоих родителей открывает разговор, который она не хотела вести, и она знает, что Коул захочет узнать больше о ее личной жизни.
Но тут подходит официант с их едой и ставит перед ней тарелку.
К ее удивлению и восторгу, это полностью вегетарианское блюдо — ньокки со сливочно-лимонным соусом.
В этом не должно быть ничего особенного; это всего лишь макароны. Но когда она откусывает, вкус разливается у нее во рту, и она закрывает глаза от восторга.
Когда она открывает их, то видит, что Коул наблюдает за ней.
— Это безумие, — говорит она, на ее губах появляется улыбка, и Альфа подражает ей. — У меня в телефоне был точно такой же рецепт.
— Каковы шансы? — он бормочет.
Она откусывает еще кусочек, ее беспокойство, вызванное ранее, почти забыто.
— Как ты узнал, что я вегетарианка? — спрашивает она его. Он все еще не притронулся к своему блюду; он слишком занят, наблюдая, как она наслаждается едой. — Опять дедуктивные рассуждения?
— Что-то в этом роде, — признается он.
— Ладно, хорошо, ты должен хотя бы перестать пялиться на меня, — говорит она.
— Я наблюдаю, как ты сказала ранее.
— Хорошо, хорошо, наблюдай за тем, что ты хочешь съесть.
— Я так и делаю.
Ухмылка на его губах определенно греховна.
Она прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, и качает головой. — Ты невозможен.
— А ты прекрасна, — отвечает он. — И столь же невозможна.
Она почти ощущает его запах на своем языке, его Альфа-сущность зовет ее. Он аппетитный, захватывает дух и настолько же волнующий, насколько и соблазнительный.
— Спасибо тебе, — выдыхает она.
Возможно, сегодняшний вечер будет не таким плохим, как она думала.
ГЛАВА 15
КОУЛ
Иногда он презирает себя.
Обычно это происходит после того, как он смывает кровь и грязь со своего тела, наблюдая, как они стекают в слив душа в любом отеле, в котором он остановился.
Конечно, он оказывает миру услугу, избавляя его от грязи, но у этих кусков грязи обычно есть люди, которым они небезразличны.
И когда он позволяет себе так думать, он начинает ненавидеть себя.
Когда он сидит напротив Бри в маленькой кабинке, он действительно возмущен тем, кто он есть.
Он напугал ее, и поскольку у нее чуть не случился приступ паники прямо перед ним, он начинает видеть себя таким, каким она должна видеть его.
Сталкер. Одержимый.
Монстр.
Лучший мужчина остановился бы. Лучший мужчина не стал бы силой затаскивать ее в машину.
И лучший мужчина, конечно же, не последовал бы за ней в подвал тюрьмы, всерьез рассматривая возможность забрать ее и навсегда запереть в своей спальне.
Но он не может остановиться.