У нее от этого тошнит в животе.
Она говорит себе, что это из-за брачных уз.
— Мне больше нечего тебе сказать, — выдыхает она. — Просто скажи мне, когда все будет убрано.
Свернувшись в клубок, она забирается под одеяло и предается изнеможению.
Для нее все это слишком тяжело вынести.
***
Когда она открывает глаза, Коул сидит за столом и что-то бормочет.
Сначала она думает, что он обращается к ней, но потом видит, что котенок у него на руках.
Он кормит его из бутылочки.
Она садится с широко раскрытыми глазами, когда он обращается с существом с нежностью, о которой она и не подозревала, что он обладает.
Первобытная часть ее в восторге.
— Все убрано, — мягко говорит он ей, не отрывая взгляда от нежного оранжево-белого лица. Он больше не во всем черном, на нем облегающая светло-серая толстовка и темные джинсы. Его волосы уложены, а с лица смыта кровь.
Она восхищенно наблюдает, как Коул подбадривает котенка, пока тот жадно пьет из бутылочки. Он нежно гладит его по голове, другой рукой нежно поглаживая пушистое горло, следя за тем, чтобы он правильно глотал.
Исчез тот ужасающий Коул, которым он был раньше.
Все, что находится перед ней, — это добрый человек с нежным сердцем.
Благодаря их связи она может чувствовать его удовлетворение от заботы о котенке.
Это причиняет ей эмоциональный удар.
— Откуда ты знаешь, как все это делать? — шепчет она в замешательстве.
— Моя мама — кошатница и садовник, — мягко улыбается он, встречаясь с ней взглядом. — Я вырос на попечении котят.
Она упирается.
Этот человек-монстр вырос в окружении котят?
— Так вот откуда ты узнал о суккуленте, — медленно произносит она. — И что символизировали белые розы.
Он кивает. — Мы вместе работали в саду с тех пор, как я был ребенком. А когда мы этим не занимались, мы ухаживали за кошками.
Котенок продолжает пить под нежным руководством Коула, в то время как Бри изо всех сил пытается осознать то, что он сказал.
— Ей около четырех недель. Она могла бы есть влажный корм, но предпочитает бутылочку.
— Она?
Он кивает. — Невероятно редко, чтобы оранжевая кошка была женщиной.
Она моргает, шокированная тем, что он выкладывает случайные факты о котенке после того, как застрелил ее соседа из дробовика.
Она ошеломлена, что он может быть таким нежным после всего, что он сделал.
— Хочешь попробовать покормить ее? — спрашивает он низким голосом.
Она больше не знает, чего хочет.
Но теперь они связаны.
Итак, она неуверенно кивает, и он присоединяется к ней на краю кровати.
— Когда ты успел раздобыть все это? — спрашивает она его, разглядывая котенка. Его крошечная мордочка покрыта молоком, и он смотрит на нее, издавая мягкое мяуканье.
— Пока ты спала. Я поехал в больницу для животных в Элмвуде и попросил у них припасы.
Он протягивает ей котенка, и Бри укачивает его у себя на коленях.
— Вот так, — бормочет Коул, протягивая руку и направляя ее руки. Через несколько секунд она кормит котенка из бутылочки, в восторге от сосательных звуков, которые издает котенок.
Это очень далеко от того, что произошло несколько часов назад.
Они сидят в тишине, Коул наблюдает за ней, пока котенок не наедается досыта, пока не откупоривает бутылочку и не закрывает глаза от блаженства. Он берет котенка и нежно укутывает его обратно в одеяла.
Это заставляет ее сердце болеть.
— Ты должен мне правду, — тихо говорит она, когда он поворачивается к ней. — Всю.
Он кивает. — Спрашивай меня о чем хочешь.
Он берет ее за руку, и она не останавливает его. Их связь поет, и чувство завершенности наполняет ее от его прикосновения.
Она сглатывает. — Ты ответственный за убийства в Элмвуде и других местах поблизости?
Больше всего на свете она хочет, чтобы ответом было «нет».
Если ее пара — серийный убийца…
Его взгляд смягчается. — Да.
Ее внутренности сжимаются, а кровь превращается в лед. Она прижимает руку ко рту и закрывает глаза, пытаясь не дать вырваться рыданию.
Ее пара — серийный убийца.
Мужчина, с которым она связана, ее Альфа, — убийца.
Ей хочется кричать.
— Сколько людей ты убил? — она задыхается.
Он качает головой. — Я не уверен, что ты хочешь услышать ответ, — бормочет он.
— Скажи мне. Ты многим мне обязан.
— С тех пор, как я начал… одиннадцать.
В его глазах нет раскаяния. Нет.
— О, Боже мой, — шепчет она, качая головой. — Нет. Ты лжешь. Коул, пожалуйста, скажи мне, что ты лжешь.