Но агония разлуки с ней убивала его во многих отношениях.
Еда была ни на что не похожа на вкус.
Спать было бессмысленно.
Он мог чувствовать ее, находящуюся менее чем в пяти милях от него, ее собственное одиночество, заставляющее его сердце болеть.
Это чудо, что он смог так долго ждать, чтобы увидеть ее.
Во время ужина он замечает определенные вещи в своей паре. Ее аромат значительно слаще, в нем больше нет кислых нот, которые были у нее, когда они виделись в последний раз.
Она больше не боится его. В любой день он предпочел бы пряный аромат ее разочарования ее ужасу.
Он замечает, что она наблюдает за ним, когда он разговаривает с Кэрол, с любопытством разглядывая его. Приятное тепло разливается по его груди, и он понимает, что это ее радость.
Его пара счастлива.
Он берет ее за руку под столом, и она не сопротивляется.
Он помогает Кэрол убрать тарелки, но не раньше, чем замечает, как Бри закатывает глаза.
— Выпендривайся, — бормочет она, когда Кэрол направляется на кухню. — Ты же знаешь, что ты ей уже нравишься, верно? Тебе не обязательно подлизываться к моей матери.
Он пожимает плечами. — Я просто из вежливости, милая, — говорит он, улыбаясь ей. — Я не хочу, чтобы она думала, что я кто угодно, только не идеальный джентльмен.
Она хмурится, а он смеется.
Несколько минут спустя он находит свою Омегу в прихожей, уставившуюся на семейный портрет. Он узнает младшую Кэрол, крошечную улыбающуюся Бри и мужчину с добрым лицом.
Отец Бри, Томас Хэнсон.
Лицо его пары задумчиво, когда она смотрит на фотографию, и он молча стоит рядом с ней.
— Я ненавижу эту фотографию, — говорит она наконец. — Я никогда на нее не смотрю.
— Но ты смотришь на нее сейчас.
Она вздыхает. — Просто… Последние несколько раз, когда я приходила сюда, это всегда заканчивалось плохо. В конце концов мы с мамой поссорились, и когда я уйду, я не хочу видеть лицо моего отца.
— Почему? — мягко спрашивает он.
— Потому что я не хотела, чтобы он видел, кем я стала.
Он колеблется. — Бриана…
— Я впервые чувствую себя здесь комфортно, Коул, и я не знаю, что это значит. — Ее руки дрожат, когда она теребит рукава своего свитера, давая розовым шрамам выглядывать. — Я все еще так зла на тебя. Я все еще в замешательстве, но я также счастлива, что ты здесь. Ты заставил мою маму улыбнуться — я не могу вспомнить, когда в последний раз мне удавалось это сделать, не говоря уже о том, чтобы чувствовать себя комфортно рядом с ней. С тех пор, как ты здесь, мне не приходилось ходить по яичной скорлупе или быть на взводе в доме, и я не знаю, как с этим справиться.
Она нервно сглатывает, ее горло подергивается. — Я не стыдилась своих шрамов рядом с тобой, и теперь я вернулась к этим дурацким свитерам, — с горечью говорит она. — Я снова сижу с Карлом во время обеденных перерывов, ем салаты и не общаюсь. Все хорошее, что было от встречи с тобой, ушло.
Его грудь сжимается.
— Я хочу простить тебя, — хрипит она, отворачиваясь от портрета. — Я хочу простить тебя за все, но я не знаю как. Я даже не знаю, должна ли я.
Она не должна. Он ниже ее. Он недостоин даже вдыхать ее запах, но она привязана к нему навсегда.
Он не заслуживает ни капли ее прощения, но он хочет его.
Он жаждет этого.
Кэрол входит в коридор и останавливается, когда видит лицо Бри. — Все в порядке, милая?
— Да, мам. Я просто плохо себя чувствую.
Кэрол хмурится. — О. Мне жаль.
— Я забираю ее домой, — добавляет Коул, прежде чем успевает остановить себя. — Я заеду завтра, чтобы забрать ее машину, если ты не против. — Он не может удержаться от улыбки Кэрол, которая сияет.
— О, конечно. — К его удивлению, мать Бри заключает его в объятия. — Большое тебе спасибо за заботу о ней, — мягко говорит она.
Он улавливает всплеск сладости аромата Бри и не упускает из виду то, как расширяются ее глаза.
— Этого невозможно не делать, — просто говорит он.
Кэрол бросает взгляд на Бри. — О, Бри-Бри, он мне нравится.
— Мам, — ворчит Бри. — Пожалуйста.
— Собирай свои вещи, Бри-Бри, — дразнит Коул, и Бри бросает на него яростный взгляд.
Он сдерживает смех, когда его пара возвращается в гостиную, оставляя его наедине с Кэрол.
— Спасибо тебе, — снова шепчет она. — Просто… не делай ей больно, ладно? Моя бедная девочка через многое прошла в своей жизни. Пожалуйста, продолжай быть добрым к ней.
Он кивает. — Пока я жив, — обещает он, ложь горькая на его языке.