Я грустно улыбаюсь.
— Я знаю, что ты пошел бы со мной, но я не хочу, чтобы ты видел все это. Мой отец... он придурок. Единственная причина, по которой я имею с ним дело, — это то, что он платит за мою квартиру. — Звучит плохо, но я не хочу связываться с мамой и всеми остальными.
— Но ты позволила ему.
Боже, почему он не может просто оставить эту тему?
— Потому что мне все равно, что он думает. Меня больше волнует твое мнение.
— Я бы не...
Я поднимаю руку, прерывая его.
— Поверь мне, мой отец — не тот, кого ты хочешь встретить. То, что я взяла Хьюго, было чем-то вроде «клин клином».
— Хорошо.
Я смотрю на Алекса.
— Пожалуйста, не принимай это на свой счет. Это всего лишь один аспект моей жизни, которым я не очень хочу делиться.
Алекс тянется через стол и берет мою руку, потирая большим пальцем основание моего запястья.
— Хорошо. Мне просто нужно было знать. Ненавижу мысль о том, что Хьюго может дать тебе то, чего я не могу. — Я прикусываю губу изнутри, чтобы сдержать слезы, которые, чувствую, покалывают глаза. Глотаю ком в горле. Это больно, потому его слова близки к правде.
Я смотрю ему в глаза.
— Ты — все, что мне нужно, — отвечаю ему с полной решимостью, потому что это правда. Мне не нужен Хьюго, но я жажду его, хочу его так постыдно.
Легкая улыбка тянется к губам Алекса, когда его глаза встречаются с моими.
— Это хорошо, потому что я люблю тебя, Молли.
Он любит меня. Алекс любит меня. Я понимаю, насколько запутана эта ситуация.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я.
Боже мой, я такая шлюха. Я шлюха со своей любовью. У меня распутное сердце. Конечно, невозможно любить более одного человека. Я всегда верила в «единственного», вы знаете, того единственного человека, который делает вас полностью слепым по отношению ко всем остальным. Тот человек, которого узнаешь, что это именно он, когда увидишь.
Он «единственный», не двое. В моем разорванном и разбитом сердце сейчас нет ничего романтического или красивого. Одного человека должно хватить.
Но я хочу, чтобы Алекс был моим «единственным». Я действительно это делаю. Я могла бы провести остаток своей жизни с Алексом и никогда не быть несчастной. Могла бы выйти за него замуж, завести с ним детей и знать, что он всегда будет со мной. Он никогда не предаст. Он всегда будет моей безопасностью и поддержкой. Когда вы думаете об этом, чего еще вы могли бы пожелать в жизни?
Алекс встает и обходит маленький столик, присаживаясь передо мной с сияющей улыбкой на лице.
— Я знаю, что это происходит довольно быстро, но я не вижу смысла ждать… — О боже, он не… Я смотрю на Алекса. Нет, он стоит на двух коленях, а не на одном. Дерьмо. Я говорю своим замороженным легким снова дышать.
— Ты переедешь ко мне, Молли?
У меня отвисает челюсть. Я этого не ожидала. Он ведь не серьезно?
— Что?
— Я знаю, что мы не очень давно вместе, но мне все равно. — Алекс пожимает плечами. Он так уверен во мне, уверен в нас. Если бы он только знал.
— Алекс, я думаю, это слишком рано.
Он улыбается.
— Жизнь коротка. Иногда ты просто знаешь. И я знаю, что это правильно. — Что, черт возьми, я должна на это сказать?
Протягиваю руку и провожу пальцами по его подбородку.
— Слушай, дай мне подумать, хорошо? — Вижу разочарование в его глазах, но я не могу уступить. Слишком много всего произошло за последнюю неделю. И мои эмоции… Сейчас не время принимать такое грандиозное решение. — Мне просто нужно время. Я не умею быть спонтанной.
Он фыркает.
— Хорошо, я дам тебе время.
Я наклоняюсь вперед, прижимаясь к его губам.
— Спасибо, — тихо выдыхаю.
Алекс обнимает меня и целует в ответ.
— Я просто хочу приходить к себе домой и видеть тебя, каждое утро просыпаться рядом с тобой. — Его язык касается моей нижней губы. — Ты делаешь меня счастливым, Молли, — говорит мне в губы. Мог ли он быть более романтичным, чем сейчас?
Я зарываюсь пальцами в его волосы.
— Знаешь, что сделало бы меня счастливой? — я шепчу ему в губы, прежде чем прикусить нижнюю губу.
— Хммм? — он мурлычет.
— Ты. — Я задыхаюсь. — Голый. Сейчас.
Алекс тянется к молнии на спине моего платья и медленно опускает его, а губами скользит по моей шее.
— Это я могу, — говорит он, стягивая рубашку через голову. Я хочу, чтобы Алекс трахал меня до тех пор, пока я даже не вспомню, кто такой Хьюго.
ГЛАВА 19
ХЬЮГО
Я просыпаюсь и несколько мгновений не понимаю, где нахожусь. Смотрю на пустое место в кровати рядом со мной. Его не занимает случайное тело. Странно.
Когда мое смутное зрение обретает четкость, начинаю постепенно узнавать комнату. Темно-серые стены, девчачьи люстры и шторы. Это одна из свободных комнат Тео.
Я сажусь и стону. Бл*дь! Мой мозг чувствует, что вот-вот взорвется. У меня во рту привкус грызуна, который заполз, наелся, а потом свернулся клубочком и умер в нем. Такое ощущение, будто кто-то втирал песок мне в глаза. Это была тяжелая ночь.
Мы с Тео пошли в «Очарование», а потом решили заглянуть в стриптиз-клуб. Я сказал ему уйти. Этот бедный ублюдок превратился в киску, что меня тошнит. Кто, черт возьми, ходит в стриптиз-клуб и даже не смотрит на стриптизерш? Это не мило и не преданно, это просто чертовски трагично. Если я когда-нибудь стану таким, хочу, чтобы кто-нибудь просто грохнул меня на хрен.
Но Тео этого не сделал, и, видимо, я был настолько разбит, решив, что мне нужно спать здесь.
Я вылезаю из кровати, иду в ванную, стою под струями воды, потому что моя утренняя слава и недостаток зрения означают, что я выгляжу отвратительно.
Моя одежда пахнет алкоголем и сигаретным дымом, но все равно надеваю ее. Я думаю, что тот факт, что мне удалось раздеться в таком пьяном виде, — это гребаное достижение. Обычно мне помогают с этим дерьмом.
В доме тихо, но я думаю, это уже не место для вечеринок номер один в Лондоне. Иду на кухню и обыскиваю шкафы, пока не нахожу бутылку водки и небольшой стакан. Наливаю половину. Это будет чертовски ужасно, но для общего блага. У меня не было похмелья с пятнадцати лет, но, возможно, с тех пор я тоже не был по-настоящему трезвым. Я выпиваю и вздрагиваю, когда по горлу поднимается желчь. О боже, это мерзко. Сижу на барном стуле, обхватив голову руками, когда входит Лилли.
— Ух ты, сегодня утром ты выглядишь как дерьмо, — говорит она, начиная возиться с кофеваркой.
— Благодарю. Это то, к чему я стремился. — Еще пять минут, и водка подействует. Мне просто нужно дожить до этого момента.
— Ага. — Лилли кивает на стоящую передо мной бутылку водки. — Похмелье?
— Я плохо справляюсь с похмельем.
— Ни хрена. — Приподнимает свою бровь, глядя на меня. — Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы меньше пить? Понимаешь, это в корне решает проблемы.
Я фыркаю.
— Серьезно. — Лилли готовит кофе и садится за барную стойку напротив меня, опершись локтями о столешницу. Затем дует на дымящуюся кружку и ничего не говорит. Тишина граничит с дискомфортом.
— Итак… хорошая погода сегодня, — неловко начинаю разговор.
Ее брови вздымаются.
— Правда, Хьюго?
— Я не люблю неловкое молчание, — мгновенно защищаюсь. — Становится странно.
Она закатывает глаза.
— Так говори.
— Я только что это сделал.
— О чем-то действительно важном, а не о чуши. И когда я говорю что-то действительно важное, то имею в виду большого розового слона в комнате и, без сомнения, причину, по которой ты сидишь в моем доме в девять часов субботним утром и пахнешь, как пивоварня. — Господи Иисусе, у нее нет гребаных фильтров.