Еще три стакана водки, я больше не плачу, потому что перестаю чувствовать. Я просто онемела. Пьяная и онемевшая. Водка сейчас как морфин для моего разбитого сердца, поэтому просто продолжаю пить.
— Итак, ты собираешься рассказать мне, что случилось? — неуверенно спрашивает Лилли.
— Хьюго случился.
— Тебе придется уточнить, — она навязчиво подсказывает.
— Он пришел ко мне в последнюю чертову минуту и выложил все. — Я машу рукой, прежде чем хлопнуть ею по стойке для завтрака и сделать еще один глоток моего нового лучшего друга.
— Типичный гребаный Хьюго, — Лилли вздыхает.
— Он ублюдок, — я ругаюсь, когда мне снова угрожают слезы. — Он просто позволил мне думать, что ему все равно. — Я наклоняюсь вперед, упираясь лбом в прохладную гранитную рабочую поверхность. — Я люблю его и чертовски ненавижу себя за это. — Мой голос дрожит. Я поднимаю голову и смотрю ей в глаза, ожидая увидеть какое-то осуждение, бл*, я заслуживаю осуждения, но все, что я вижу, — это сочувствие. Могло быть хуже.
— Алекс должен быть с кем-то, кто любит его до луны и обратно. Он такой замечательный парень. Я не могла продолжать притворяться, будто его мне хватало, потому что… как такое может быть? Если бы Алекс был Хьюго, я бы даже не посмотрела на кого-то другого.
— Это не делает тебя плохим человеком, Мол, — говорит Лилли, ее взгляд смягчается.
— Я чувствую себя чертовски хреново. — Я шмыгаю носом. Подруга берет бутылку водки и снова доливает мне. Я делаю большой глоток, корча гримасу от отвратительного вкуса. Она смеется.
— Мужики — отстой, и это никогда не бывает простым.
— Я думаю, что он единственный. — Я в собственном голосе слышу сокрушенное отчаяние.
— Кто? — осторожно спрашивает она.
Я встречаюсь с ней взглядом.
— Хьюго, — шепчу я.
Лилли вздыхает и закрывает глаза, подняв лицо к потолку.
— Из всех мужчин, которые упали к твоим ногам, Молли, ты должна влюбиться в того, кто не упал. Черт, ты влюбляешься в самого плохого из плохих парней.
Я жалобно киваю. Это чертовски трагично, когда смотришь на это под таким углом.
— Чем ты планируешь заняться? — внезапно она спрашивает.
— Я буду пить водку, пока не забуду имя Хьюго, а потом не знаю. Думаю, мне нужно время.
Лилли кивает.
— Тогда не торопись.
Говорят, что дерьмо собирается кучей, ну разве это не правда? Третья стопка попадает на следующее утро, когда мне нужно позвонить отцу.
— Молли, — он грубо отвечает на звонок. У меня ужасно болит голова, и мои глаза опухли и воспламеняются от слез.
— Привет, пап, — хриплю я.
— Что случилось? Ты больна? — Он звучит почти обеспокоенным. Почти, но не совсем.
— Нет. Все хорошо. — Разрушена, но в порядке. — Послушай, мне нужно, чтобы ты поговорил с агентом по сдаче в аренду. — В конце концов, мне нужно сохранить квартиру. Я съеживаюсь, ожидая словесного удара, который, как я знаю, обязательно получу.
— Я думал, ты переезжаешь к тому мальчику. На самом деле, если я правильно помню, вы были довольно непреклонны.
Я слышу самодовольный тон в его голосе, но у меня даже нет сил злиться на это. Он был прав. Согласие переехать к Алексу было ошибкой, но не по причинам, о которых, я уверена, он думает.
— Мы расстались, — тихо говорю.
Наступает тишина, и я чувствую тяжесть его суждения. Бедная, жалкая Молли, даже парня не удержит. Я позволяю ему делать свои предположения относительно нас с Алексом, потому что, честно говоря, мне не хочется об этом говорить, и мне все равно.
— Молли, я думаю, тебе пора встать на ноги, не так ли? — Я тяжело сглатываю, когда он произносит слова. Когда я сказала ему, что переезжаю к Алексу, я не стала слушать его возражения. Я знала, что он просто хочет контролировать меня, и была чертовски счастлива вырваться из-под его каблука, жить собственной жизнью и быть одной, с Алексом рядом со мной. Но теперь я бездомная. И должна вернуть ключи агенту сегодня, а без моего отца я не могу себе этого позволить аренду, даже с Джорджем, он уже съехался с одним из своих друзей-танцоров на день.
У меня есть сбережения, и я могу найти где-нибудь еще, но через двадцать четыре часа? Нет, все хорошо. Все будет хорошо. Разве я не этого хотела? Быть свободной от него? Это конечно хорошо, но помимо всего, что произошло за последнюю неделю, я чертовски близка к краю. Я даже не отвечаю, просто не могу. Кладу трубку и позволяю телефону выскользнуть из моих пальцев, упав на одеяло подо мной. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову за пару недель.
Через несколько минут в дверь стучат, прежде чем она приоткрывается, и Лилли выглядывает из-за угла.
— Привет, детка. Я принесла тебе кофе. — Она входит в комнату, держа в руках дымящуюся чашку.
— Спасибо, и спасибо, что позволили мне остаться прошлой ночью, — тихо говорю я.
Лилли ставит кофе на тумбочку.
— Ты знаешь, тебе здесь всегда рады. — Я покорно киваю, и она протягивает руку, убирая выбившуюся прядь волос за мое ухо. — Я знаю, что сейчас не до этого, но все будет хорошо, Мол. В конце концов, оно всегда так.
— Я только что поговорила с отцом, — шепчу я, опуская взгляд на брошенный на кровати телефон.
— И?
Я смотрю ей в глаза.
— Я официально сейчас бездомная.
Меня действительно поражает, у меня могло быть все, но в данный момент у меня ничего не осталось. Очень большая часть меня просто хочет свернуться калачиком и дуться, но я отказываюсь быть таким человеком. Я создала эту ситуацию, и я чертовски хорошо выберусь из нее.
— Ты никогда не будешь бездомной, — уверяет меня Лилли, взяв меня за руку. — Оставайся здесь сколько хочешь.
— Спасибо, Лил. Не знаю, что бы я без тебя делала. — У меня получается легкая улыбка. — Мне просто нужно несколько дней, пока я найду что-нибудь для съема. — Я хочу, чтобы она знала, что, хотя я ценю ее помощь, не собираюсь навязываться ей и Тео.
— Сколько угодно, — Лилли повторяет, вставая. Она оставляет меня наедине с моими мыслями, перебирая все, что я сделала неправильно.
Я нахожу свой iPad и звоню по скайпу тому человеку, который может заставить меня почувствовать себя лучше и одновременно надрать мне задницу. Моя мама.
ГЛАВА 23
ХЬЮГО
Я делаю долгую затяжку травы, всасывая все это ошеломляющее добро в мои легкие. Дерьмо.
Блонди стонет, пока она сосет мой член, ее голова качается вверх и вниз. Моя голова откидывается на изголовье кровати, и мои мысли начинают расплываться в туманной дымке. Я чувствую, как ее рот обхватывает мой член, но я действительно не чувствую этого, понимаете?
— Хьюго! — Ой, подождите, она остановилась.
Я наклоняю голову вперед и хмуро смотрю на нее. Почему она остановилась?
— Ты собираешься кончить вообще?
Я смеюсь.
— Пососи немного сильнее, и, может быть, я смогу, — медленно растягивая слова, произнес я.
Девушка бьет меня по груди с такой силой, что остается синяк.
— Знаешь, что, пошел ты на х*й!
— Ах, не будь такой. — Я поднимаю руку, чтобы схватить ее, но конечность кажется тяжелой и бесполезной.
— Ты чертовски пьян. — Она натягивает платье и застегивает молнию, прежде чем схватить сумку и выскочить из комнаты.
На самом деле я сейчас обдолбан и пьян. Я наклоняю голову набок и смотрю на светящиеся красные цифры на прикроватных часах. Сейчас три часа дня. Почти пережил еще один день.
Я человек, которому нечего терять и нечего приобретать, я просто существую. Забавно, что я всегда думал, что у меня есть все. Ничего не изменилось, и все же внезапно чувствую, что у меня ничего нет, как будто каждое достижение в моей жизни теперь бессмысленно. У меня нет цели. Я заблудился.