— Лучший кровавый выбор за всю историю. — Калеб похвалил Елену.
То, как она сморщила нос, заставило меня рассмеяться.
— Подожди до завтра. Елена запланировала для вас несколько классных мероприятий.
— Да! — Калеб вскидывает кулак вверх.
Мои родители весь ужин знакомятся с Калебом. Оказывается, он немного бунтарь, у которого было несколько попыток вырваться из больничной палаты.
Похоже, мы отлично поладим.
У Калеба много качеств, которые я считаю подходящими.
Он шутит и свободно владеет сарказмом. Его увлечения включают наблюдение за моими гонками, поиск в Интернете новой музыки и флирт с больничными медсестрами. Другими словами, он — мой тип приятеля.
У парня бесконечная энергия. Он все еще хочет делать больше после того, как я позволил ему посидеть рядом со мной во время совещания по подведению итогов и взял его на спонсорское мероприятие.
Елена говорит, что он энергичен, потому что ему не терпится провести время со своим кумиром.
Я. Кумир. Боже, помоги нам всем.
— Вот твой шлем. — Я передаю Калебу защитное снаряжение, пока он с замиранием сердца смотрит на старую машину Формулы-1. Команда оставила нас на решетке, вернувшись в пит, чтобы дать нам указания по командному радио, когда мы будем готовы к гонке.
— Мы действительно будем управлять ими? Боже мой! — усмехаюсь я. — Это то, что Елена запланировала для нас.
— Черт возьми, мне, наверное, придется поцеловать ее.
Я поднимаю бровь.
— Хочешь изменить это утверждение?
Его щеки вспыхивают. Похоже, мой новый приятель влюбился.
— Итак, что у вас двоих? Вы встречаетесь?
— Нет.
— Трахаетесь?
— Нет. — Я закатываю глаза.
— Сношаетесь?
— Есть ли причина для раунда из двадцати вопросов? — я засовываю руки в карманы своего гоночного костюма и прислоняюсь к машине.
Калеб ухмыляется.
— О, да. Определенно обжимаетесь. Мило. — Он предлагает мне свой кулак для удара. Я позволяю ему насладиться моментом, надеясь, что он оставит разговор о Елене в покое.
— Так когда ты собираешься перейти от поцелуев к большему?
И на этом моя попытка удовлетворить его любопытство закончилась.
— Знаешь, может, нам стоит пойти в пресс-центр, а не на ипподром. С теми вопросами, которые ты задаешь, мне кажется, что тебе это понравится больше.
Калеб фыркнул, нахлобучивая шлем на голову.
— Не надо натягивать трусики. Мне просто любопытно.
— Меньше любопытства, больше адреналина, пожалуйста.
— Поверь мне, мое сердце бьется в груди с такой скоростью, которую врач посчитал бы тревожной.
Моя улыбка спадает.
— Это плохо? Может, нам не стоит этого делать?
Калеб отмахивается от меня рукой в перчатке.
— О, пожалуйста. Я ждал этого дня годами!
— Ждал?
— Конечно. Рак — это отстой, но, по крайней мере, фонд делает это путешествие стоящим.
— Мне жаль, приятель. Я могу сказать, что ты хороший парень, который не заслуживает этого.
Лучшие обычно этого не заслуживают. Это урок, который я усвоил снова и снова.
— Спасибо. Но я точно не ненавижу свою жизнь из-за того, что встретил тебя, в конце концов. Рак может отсосать мою бледную задницу.
Я улыбаюсь ему.
— В чем твой секрет бодрости духа?
— Завтрашний день не гарантирован, поэтому я могу сделать так, чтобы сегодня я был сучкой.
Я не могу удержаться от несносного смеха, который меня покидает. Трудно не восхищаться таким человеком, как Калеб, который не позволяет своей болезни определять его. Я хочу узнать все его секреты и применить их в своей жизни. Может быть, если бы у меня было такое мужество, я бы не был такой тревожной развалиной, убегающей от неизвестности. — Я восхищаюсь такими людьми, как моя мама и ты, которые сохраняют улыбку на лице, несмотря ни на что.
— Твоя мама? У нее тоже рак? — у Калеба отвисла челюсть.
Черт. Что за хрень.
— Нет. Нам лучше ехать. — Я указываю на машину Калеба в молчаливом требовании ехать.
Он игнорирует меня.
— Что-то не так с твоей мамой? Ты знаешь, что можешь мне доверять, потому что я скорее пройду еще один курс химиотерапии, чем раскрою твои секреты.
— Я колеблюсь не из-за доверия.
Нет. Это из-за осуждения за отказ от обследования человеком, который прошел через свой собственный медицинский ад и все равно улыбается. Я не могу смотреть на Калеба, не сомневаясь в собственной трусости.
— Нет, но я хочу, чтобы ты знал это в любом случае. С твоей мамой, по крайней мере, все в порядке?
Я вздыхаю. То, как Калеб поджимает губы и сужает глаза, говорит мне, что он не оставит эту тему, как бы мне этого ни хотелось.
— У моей мамы болезнь Хантингтона. Это не то же самое, что рак, но у него тоже ужасный прогноз.
— Мне жаль это слышать, приятель. — Калеб кладет свою тонкую руку мне на плечо. — Может, это и не рак, но это твой собственный ад. Все неизлечимые болезни несут в себе одинаковый груз.
Если Калеб и догадывается о наследственном риске, который представляет для меня мамина болезнь, он не говорит об этом. И за это я ему благодарен.
Делиться этой маленькой частью себя с Калебом — это прогресс. Черт возьми, проведенные с Калебом выходные поставили под сомнение некоторые мои собственные мысли и убеждения о жизни с неизлечимой болезнью. То, как он смотрит на жизнь, несмотря на то, что знает, что у него рак, заставляет мою тревогу казаться необоснованной. Я хочу быть бесстрашным, как он. Что, если мне всегда было суждено провести время с таким человеком, как Калеб, и посмотреть на жизнь с другой точки зрения?
Может, судьба все-таки не всегда безжалостная сволочь?
— Итак, Елена. Скажи мне, что нужно сделать, чтобы ты пошла со мной на свидание? — Калеб садится рядом с Еленой на диван в моей гостиной.
Волна собственничества накатывает на меня из ниоткуда.
— Кроме того, что ты должен быть совершеннолетним?
— Ай, приятель. Возраст — это всего лишь цифра.
Я поднимаю на него бровь.
— Они все так говорят перед тюрьмой.
Елена прячет свой смех за ладонью.
— Давай, что ты скажешь об ужине? — Калеб подмигивает ей бровями.
Елена качает головой.
— Мы оба пригласим тебя на ужин, — промурлыкал я.
Калеб прищуривается на меня, явно недовольный.
— Мы?
— Мы пригласим Елену на ужин.
— Чувак, правда? Неплохой способ украсть мою идею.
— Это лучше, чем получить отказ.
Калеб пожимает плечами, сдаваясь.
— Ладно, я согласен. Елена, надень свое самое красивое платье и украшения.
— На свиданиях обычно сначала нужно сказать «да». — Я смотрю на Елену, не решаясь сказать «нет».