— О, заткнись. — Калеб вздыхает. — Может, он болен.
Я закатываю глаза.
— Болен от чего? От того, что разбил собственное сердце?
— Теперь она наконец-то поняла, — шепчет Калеб в потолок.
Я смеюсь.
— И что же, о мудрейший, ты предлагаешь мне сделать?
Калеб улыбается. Это выглядело бы довольно зловеще, если бы не его очки в роговой оправе.
— Тебе? Ничего. Ему? Все.
Я молчу, потому что боюсь спросить. Я благодарна Калебу. Он и Элиас поддерживали меня в здравом уме в течение последней недели, пока я переживала разрыв с Да Без них я была бы по колено в еде на вынос и дешевом вине, чтобы заглушить боль.
Калеб смотрит в сторону.
— Елена, кто-то пришел проверить мои показатели. Я позвоню тебе позже?
— Конечно. Пока.
Я вешаю трубку и возвращаюсь к приготовлению ужина. Все это время я пытаюсь отвлечься от мыслей о том, что сказал Калеб. Единственный вопрос, который крутится у меня в голове, — почему?
Почему Джекс борется после того, как у нас все закончилось?
Почему меня волнует, что с ним происходит?
Почему я чувствую желание позвонить и проверить его, несмотря на то, как ужасно он со мной обошелся?
Я вычеркиваю последний вопрос из головы, не позволяя себе волноваться ни секунды. Я съедаю грустный ужин на одного, прежде чем забраться в свою кровать. Темнота заливает комнату, когда я выключаю последний свет и натягиваю одеяло до подбородка.
Мое сердце колотится несколько минут, прежде чем успокоиться. Я погружаюсь в сон, надеясь, что больше не будет кошмаров.
Почувствовав запах подгоревшего ужина, я бегу с кровати на кухню. Дым валит из духовки, когда я открываю дверцу, проклиная себя за то, что забыла поставить таймер.
— Отлично. Паста готова. — Я надеваю рукавицы и достаю сковороду из духовки. Кашель вырывается из меня, когда я проветриваю воздух вокруг себя.
Говорят, что разговаривать с самим собой — признак сумасшествия, но в последнее время я нахожу это довольно успокаивающим. Я привыкла быть занятой. Еще с университета я была трудоголиком, и мне трудно расслабиться, как в последнее время.
Отсюда и недавняя попытка попробовать новые рецепты.
В другой комнате звонит телефон. Я не обращаю на него внимания, пока наполняю кастрюлю водой. Звонок раздается снова. Оставив наполовину наполненную кастрюлю в раковине, я выхожу из кухни и нахожу свой телефон спрятанным где-то в одеяле моей кровати. Телефон перестает звонить, прежде чем я успеваю ответить.
Он пикает новым голосовым сообщением. Я разблокирую его и нажимаю кнопку «воспроизведение», с любопытством разглядывая новый номер.
— Здравствуйте, мисс Гонсалес. Это Джеймс Митчелл, директор команды Бандини. У меня не было возможности встретиться с вами, пока вы работали с Маккой, но я слышал хорошие отзывы о вашей работе от Коннора и Ноа. Мне нужен PR-агент, который мог бы помочь моей команде в проведении пресс-конференций и управлении их имиджем. Нам нужен человек, который работает удаленно из Монако, но может быть готов к перелетам и конференциям в последнюю минуту. Если вы заинтересованы в этом, пожалуйста, свяжитесь со мной не позднее этой пятницы, чтобы обсудить логистику. Если нет, я буду считать ваше молчание отказом и перейду к кому-то другому. Хорошего дня.
Боже мой. Не может быть.
Сначала новости от Коннора несколько дней назад, а теперь это. Я не могу быть такой везучей.
Неужели?
То есть я молюсь и все такое, но я не думала, что Бог действует столь загадочными способами. Прижимая телефон к груди, я плюхаюсь на кровать и благодарю того, кто мне помогает.
Несмотря на все, что случилось со мной за последнюю неделю, я улыбаюсь и благодарю Бога за маленькие благословения.
Покой длится всего несколько часов, прежде чем я просыпаюсь одна в темноте и взываю к своим потерянным родителям. Страх парализует меня, пока я перевожу дыхание. Кошмар напоминает мне о том, что я действительно одинока, и плачу во сне.
Тьма побеждает сегодня, похищая мое счастье.
Меня будит звонок телефона. Зрение наполовину затуманено, когда я беру его с тумбочки.
— Алло? — хрипит мой голос.
Тишина на другом конце телефона побуждает меня проверить, кто звонил. Задним числом: надо было сделать это до того, как я ответила. Дерьмо.
— Джакс?
Тяжелое дыхание и шелест простыней говорят о том, что он все еще на линии.
— Какого черта ты звонишь мне так поздно? Вообще-то, какого черта ты мне вообще звонишь?
— Я не знаю, — говорит он невнятно.
Отлично. Вычеркиваю пьяный звонок от бывшего из своего списка.
— Значит, ты позвонил мне, потому что снова пьешь.
— Нет. — Он отвечает слишком быстро.
— Я не хочу с тобой разговаривать. И особенно я не хочу разговаривать с тобой, когда ты пьян.
— Я не собирался пить сегодня.
— И все же ты как-то невнятно говоришь.
— Я пил один, — он икнул, — в своем гостиничном номере, чтобы отпраздновать победу.
— Поздравляю, ты выиграл Гран-при Сингапура. Ты, наверное, так гордишься.
Он вздыхает.
— Я не горжусь. Я выживаю.
— Зачем ты мне позвонил? — я произношу слова с ноткой горечи.
— Ты хочешь правду?
— С тобой, возможно, ложь на этот раз лучше. Твоя версия правды немного жестока на мой вкус.
— Ладно. Пусть будет ложь. Я не скучаю по тебе.
Мое сердце сжимается в груди.
— Я вешаю трубку. — Но я не могу найти в себе силы нажать на красную кнопку на экране.
— Я счастлива без тебя. — Он вздыхает. — Я вообще о тебе не думаю. Я не просыпаюсь каждое утро, мечтая, чтобы ты была рядом, только для того, чтобы понять, что все это не реально. Ложь, ложь, ложь.
Мое разочарование растет, пока он играет со мной.
— Ты не можешь звонить мне, пьяный и одинокий, говоря, что скучаешь по мне, когда ты оттолкнул меня. Я здесь не для того, чтобы утешать тебя. Ты разрушила все для меня. Ты разрушил нас.
— Я знаю, — говорит он мрачно. — Я только хотел услышать твой голос. Это было эгоистично с моей стороны.
— Зачем тогда это делать?
— Чтобы напомнить мне, почему все это того стоит. Боль, одиночество — все это. Чтобы не сдаваться и не умолять тебя принять меня обратно.
— Джакс... Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. — Мое сердце болит в груди, тусклое и пульсирующее от его признания. Я не могу понять всю сложность его мыслей.
— Ничего. Этого было достаточно, так что спасибо, что ответила. Прости, что позвонил. Этого больше не повторится. — Он вешает трубку прежде, чем я успеваю ответить.
Мое замешательство переходит в гнев, а затем в печаль. Я не понимаю истинной причины звонка Джакса, но знаю, что он оставил в моем сердце дыру размером с его кулак.