Все виды искупления. Хорошие, сексуальные, и те, от которых я в полном восторге.
Что приводит меня к следующей дилемме. С точки зрения логистики, мы с Еленой сейчас находимся в отношениях на расстоянии.
Ха, блядь, ха.
Я, тот, у кого аллергия на что-либо более постоянное, чем остатки еды с прошлой недели, привержен чему-то еще, кроме карьеры и семьи. Но, несмотря на мое терпение и преданность Елене, я не могу продолжать жить с ней на расстоянии. Перелет из Лондона в Монако слишком долог, как по мне. Даже Калеб не дает мне покоя тем, что Елена живет далеко от меня.
Никто из нас не говорил о том, куда мы хотим отправиться дальше. После того, как я закончил свои мероприятия для прессы и завершил свой последний сезон, я полетел в Монако, желая сделать Елене сюрприз.
Я строил планы. Большие планы, которые заставляют меня пьянеть от волнения, а не от нервозности. В отличие от моей последней большой перемены в жизни, я все продумал. Каждую деталь и все возможные сценарии. Я знаю, что это безумие. Знаю, что вся эта чертовщина заставит моих друзей сомневаться, не сошёл ли я с ума. Но если этот год и научил меня чему-то, так это тому, что я больше не могу проводить свою жизнь в ожидании.
Я не хочу провести еще один год своей жизни в ожидании из-за общественных норм. Я не хочу тратить еще один месяц, не говоря уже о еще одном дне без Елены рядом со мной. И самое главное, я хочу прожить каждый день на полную катушку теперь, когда знаю, что с возрастом моя жизнь кардинально изменится. Отсюда и мой план.
Первым шагом была подготовка.
Второй шаг ― взлом и проникновение.
И последний шаг вот-вот произойдет, судя по дребезжанию ручки двери в квартиру Елены.
Я делаю глубокий вдох, засовывая судорожно сжатые пальцы в карман рваных джинсов. Елена открывает дверь и бросает ключи на тумбочку. Она закрывает и запирает свою входную дверь, прежде чем повесить сумочку, не удостоив меня и взглядом.
Ее осведомленность ― дерьмо. Соедините это с ее дерьмовой квартирой, и вы получите последнее вдохновение для эпизода какого-нибудь криминального сериала. Мрачно, но честно.
― Ну, любимая, скажу тебе одну вещь: ты доказала, почему тебе больше не стоит жить одной.
Елена кричит, отпрыгивая на шаг назад, прежде чем удариться о дверь.
― Какого черта, Джакс!
Я прислоняюсь к стене, улыбаясь ей.
― Я ждал тебя.
Она прижимает руку к груди.
― И ты не мог написать мне? Как ты вообще получил мой ключ?
― Твоего арендодателя легко подкупить.
― No mames! (прим. пер. Охренеть!) ― она зажигает свет рядом с собой, освещая нас.
После года, проведенного рядом с ней, я подхватил ее жаргонные словечки.
― Ладно, ладно, я шучу. Я одолжил твой запасной ключ на прошлой неделе.
― Одолжил ― это значит «снял с брелка»?
― Именно. Ты всегда умела обращаться со словами.
Она подходит ко мне, оставляя свое место у двери. Ее взгляд скользит от меня к недавно сооруженной полке, спрятанной за простыней.
― Что это?
Предупреждение о спойлере для всех грустных людей: собирать мебель из Икеи ― это как собирать набор Лего «Сокол тысячелетия» без инструкции. Чертовски ужасно.
― Подарок.
― Пытаешься купить мою любовь уже после нескольких месяцев совместной жизни?
Я ухмыляюсь, прежде чем прижаться мягким поцелуем к ее губам.
― Зачем покупать то, что у меня уже есть?
Елена качает головой, пряча улыбку.
― Итак, что это?
Я задираю простыню, показывая свое творение.
Елена не двигается, не говоря уже о том, чтобы говорить, ее взгляд останавливается на рядах снежных шаров.
― Ты сохранил все записки? ― она проводит пальцем по стеклу одного снежного шара, как будто может дотронуться до лавандового листка бумаги, спрятанного внутри него.
― Я не мог позволить тебе выбросить их. Я еще не все обналичил.
― Что ты имеешь в виду?
― Проверь их сама и скажи мне.
Елена зачитывает мне каждую записку. Я смеюсь при упоминании о Ксанаксе, качая головой от того, каким зависимым и раздражительным засранцем я был. Она подтолкнула меня к желанию спасти себя, написав несколько записок и спрятав их внутри моей бутылочки с таблетками.
Я беру один из снежных шаров и встряхиваю его, прежде чем повернуть ручку в нижней части. Мягкая мелодия песни Эда Ширана «Thinking Out Loud» играет, когда я передаю ей снежный шар.
― Не может быть! Эд Ширан?
Мы молчим, пока играет мелодия. Слезы текут по ее лицу, когда она читает мою записку. Я пытаюсь смахнуть их, но пропускаю несколько.
Ее взгляд скользит от снежного шара к моему лицу.
― Я не писала эту записку.
Я тихонько смеюсь.
― Очевидно, нет. ― Моя неаккуратная надпись «Выйдешь за меня замуж?» выделяется на фоне ее элегантного почерка.
― Это безумие.
― Но так реально. ― Я ставлю снежный шар на полку и прижимаю ее к себе. Ее тепло просачивается в меня, обдавая новой волной счастья.
― Это слишком рано.
― В моей жизни уже ничего не бывает «слишком рано».
― У меня есть жизнь здесь.
Я хихикаю про себя, мне нравится ее рациональная часть, которая должна обдумать все возможные вопросы, прежде чем согласиться.
― Если ты хочешь остаться здесь, я тоже буду жить здесь. Я смогу чаще ездить в Лондон и обратно.
― Ты сделаешь это для меня? ― она смотрит на меня с залитыми слезами щеками.
― Конечно.
― Но как же твоя мама?
― Я буду часто навещать ее.
Елена качает головой.
Мне становится тесно в груди от ее возможного отказа.
― Мне нет смысла ждать того, что, как я знаю, произойдет в любом случае. Я не хочу провести без тебя ни одного дня ― больше не хочу с моим диагнозом. Начнем ли мы жить в Монако или в Лондоне, все равно, мне нужна только ты. И твоя бабушка, потому что она ― часть пакета.
Еще больше слез падает из глаз Елены.
― Да.
Я замираю.
― Да, ты выйдешь за меня замуж?
― Да. Да. Да!
Она обхватывает мое лицо руками и притягивает меня к себе для поцелуя. Поцелуй должен был поглотить меня изнутри, укрепив мою потребность остаться с ней навсегда.
Она отстраняется.
― Да. Давай поженимся!
― Ты даже не хочешь сначала увидеть кольцо, прежде чем согласиться?
Она откидывает голову назад и смеется.
― Нет. Ты можешь предложить мне камень, и я все равно скажу «да».
― Уверяю тебя, это гигантский… камень.
Ее хихиканье переходит в фырканье.
― Пожалуйста, прекрати. Ты убиваешь момент.
Я достаю из джинсов маленькую коробочку, опускаюсь на одно колено и открываю крышку. Моя рука крепко сжимает ее руку.
― Елена Гонсалес, я не могу дождаться, чтобы провести с тобой остаток жизни, независимо от места, времени, проблем. Ты ― герой нашей истории, готовый встать на мою сторону, каким бы мрачным ни казалось будущее. Все, чего я хочу, ― это сделать тебя своей, навсегда и навечно. Никаких отказов.
Те же два слова начертаны на внутренней стороне кольца, потому что я более ханжеский ублюдок, чем два моих друга. Что я могу сказать? Она умеет пробудить это во мне.
Она улыбается мне с безусловной привязанностью.
― Никаких отказов, ни на секунду. Ни в самое темное время, ни в самый трудный день. Я буду любить тебя через все это.
Я надеваю кольцо на ее палец. Моя грудь расширяется при виде бриллианта-солитера, клеймящею ее как мою. Я встаю и подношу ее руку к губам, целуя безымянный палец.
Я притягиваю свою невесту к себе для настоящего поцелуя, одержимо помечая ее всеми возможными способами. Чтобы поблагодарить ее за любовь, прощение и принятие. Чтобы поцеловать ее сомнения и показать ей, что я хочу всего этого.
Надежда ― для людей, у которых все впереди.
Надежда для тех, кто загадывает желания под звездами, или в церкви, или в момент отчаянной нужды.
И больше всего надежды для таких людей, как я.