Волна обожания проносится сквозь меня.
― Я люблю тебя. Все до единой черточки в тебе.
― Отлично. Теперь о второй части сегодняшнего вечера.
Я поднимаю бровь.
― Есть еще?
― Конечно. Теперь, когда с романтикой покончено, я здесь, чтобы показать тебе вторую причину для пианино. ― Джакс оставляет мягкий поцелуй у уголка моих губ.
― Хм. Расскажи мне больше.
― Я мечтал трахнуть тебя на нем уже несколько месяцев. Теперь у меня есть шанс.
Я смеюсь в ночное небо.
― Ну, Джакс Кингстон, чего ты ждал?
― Тебя. Всегда тебя.
По моему телу разливается тепло, когда Джакс показывает мне, как сильно он меня любит. Наша история не будет легкой, но она реальна. Джакс был не единственным, кого нужно было спасать. Пока он боролся со своим будущим, я боролась со своим прошлым. Но вместе нам не нужно бороться в одиночку.
Мы сильнее, чем диагноз или страх.
Но самое главное ― мы сильнее вместе, чем порознь.
Бонусный эпилог
Елена
Три года спустя
― Как долго обычно длится кесарево сечение? ― я вытираю потные ладони о платье.
― Да хрен его знает. Может, нам стоит погуглить? ― Джакс покачивает коленом вверх-вниз. Зал ожидания немецкой больницы заполнен семьей Лиама, нашими друзьями и отцом Софи, который, как оказалось, является моим боссом.
― Около 45 минут. ― Лукас, похожий на Лиама старший брат, отвечает, прохаживаясь по небольшому помещению.
Джакс смотрит на часы.
― У нас еще тридцать минут.
Я вижу, что он волнуется, но не знаю почему.
― Хочешь прогуляться?
Джакс кивает. Мы оба выходим из комнаты ожидания и вместе идем по коридорам. Он молчит несколько минут, пока не замирает.
― Ты уверена, что не хочешь иметь собственных детей? ― спрашивает он.
Я делаю шаг назад.
― Почему ты спрашиваешь меня об этом?
― Потому что и Майя, и Софи уже забеременели, а ты никогда не поднимаешь эту тему. ― Он проводит трясущейся рукой по волосам.
― Я не думала об этом. ― Ложь. Я не могу перестать думать об этом в последнее время, особенно после вечеринки Софи.
― Будь честна со мной.
Я игнорирую его и продолжаю идти, не желая встречаться с ним взглядом.
Он ворчит.
― Не обращайся со мной так, будто я какой-то хрупкий фарфоровый сервиз. ― Его предположение не может быть дальше от истины.
Мы поворачиваем за следующий угол, и я снова останавливаюсь. Через стеклянную витрину видно несколько младенцев в маленьких пластиковых контейнерах, завернутых в голубые или розовые одеяльца.
Я прикладываю руку к стеклу и делаю глубокий вдох.
― Я знаю, что ты не хрупкий.
― Тогда что мешает тебе хотеть ребенка?
― Дело не в тебе. Дело во мне. ― Мои слова повисли между нами.
― Что ты имеешь в виду? ― он стоит рядом со мной и тоже смотрит на малышей.
Правда вырывается из меня прежде, чем я успеваю остановить себя.
― Я боюсь быть недостаточной для них.
Джакс обхватывает меня руками и прижимает мою голову к своему подбородку.
― Тебя всегда будет достаточно. Любой ребенок будет счастлив, если ты станешь его мамой.
― Я боюсь делать это сама. Я скучаю по родителям, и у меня нет никого из родных, кто мог бы мне помочь. И я боюсь, если что-то случится. Что, если я потеряю и их? ― мой голос трещит.
― Я не могу вернуть твоих родителей, но я могу поделиться с тобой своими. И я буду рядом, чтобы защитить тебя и любого ребенка, который у нас появится. Ты никогда не останешься одна, пока я жив. Я буду рядом с тобой, буду учить их произносить правильные британские ругательства и учить их тому, что их мама ― лучшее, что есть в этом мире.
Моя грудь сотрясается от смеха. Его руки сжимают меня еще раз, прежде чем отпустить. Мой взгляд возвращается к малышам в кроватках. Один ребенок выделяется на фоне других, на карточке написаны только его вес и рост. Он сосет свой маленький большой палец и смотрит на нас большими карими глазами.
― Как ты думаешь, почему у него нет имени?
― Бедный малыш был брошен в местной церкви. Никто еще не дал ему имя. ― Сзади нас раздается голос. Медсестра улыбается и везет по коридору тележку с детскими принадлежностями.
― У него нет родителей? ― я не могу оторвать глаз от ребенка, уютно устроившегося в своем одеяльце, его загорелое пухлое личико выглядит греховно мило.