Он отпускает меня и отворачивается, проходя через нашу комнату к двери.
— Мав ждет твою задницу, — бормочет он, — раз уж ты, похоже, не можешь находиться в одной гребаной комнате со мной.
Глава 41
— Лилит, иди сюда малышка!
Я роняю свой пустой дневник, ручка все еще у меня во рту, когда слышу смех остальных, а затем Элла бросает моему мужу: — Оставь ее в покое.
Маверик раскалывается, его мальчишеский смех легко отличить от их группы. — Она должна быть здесь. Уже почти полночь.
Четвертое мая уступает место пятому.
5/5.
Конечно, эти психопаты все делают с учетом цифр.
Я постукиваю ручкой по дневнику, прижав колени к груди на нашей двуспальной кровати. Даже в домике в лесу — пусть и декадентском — у него была бы чертова кровать королевского размера. Если бы он только знал, насколько они с Джеремаей похожи.
Я закрываю глаза и прислоняюсь спиной к изголовью кровати, думая о Джей. Где он. Как он выбрался из клетки в кузове грузовика и сбежал, никого не заметив.
И не вернулся, чтобы... бороться за меня.
В горле образуется комок, и я отбрасываю дневник и ручку в сторону, глаза все еще закрыты, когда я слышу грохот музыки внизу.
Я стиснула зубы, во мне вспыхнул гнев от того, что я здесь. Что я чувствую себя ребенком Люцифера, а не его гребаной матерью. Это место не сильно отличается от домика в Вирджинии, только немного более жуткое и немного больше. Мы подъехали ночью, несколько часов назад, и это похоже на что-то из Проекта ведьмы из Блэр с угрожающими деревьями, расположенными слишком близко к большому, темному дому. Даже эта просторная комната тускло освещена, горит только лампа рядом с моей кроватью, потому что верхнего света нет. На широком окне рядом с кроватью нет занавесок, так что мне открывается прекрасный вид на страшный лес за пределами Александрии.
До моего носа доносится запах ладана, и я удивляюсь. Однажды, в разгар срыва, Люцифер сказал мне, как сильно он его ненавидит.
Это напоминает ему о его мачехе.
Всплеск ярости вперемешку с сочувствием пронзает меня, и я хочу быть с ним.
Но потом этот момент проходит, и на смену ему приходит ужас.
Я понятия не имею, что произойдет сегодня вечером.
Это как посвящение в банду?
— Лилит! — Люцифер снова зовет, и на этот раз его голос не такой приятный. В его голосе слышится рычание, когда он приказывает мне: — Спускайся сюда, мамочка!
Удивительно, как он может притворяться, что мы друг друга на дух не переносим.
Несмотря на это, мое лицо пылает от последнего слова, и я провожу пальцами по своему животу, набухшему под обтягивающей белой футболкой. Это не первый раз, когда он говорит что-то подобное, но это первый раз с тех пор, как я... убежала.
Я снова игнорирую его и закрываю глаза. Мне нужно встать и запереть дверь, пока он не решил спустить меня по лестнице.
Не прошло и секунды, как я слышу, что кто-то поднимается по лестнице, и мои глаза распахиваются, я спрыгиваю с кровати, мои босые ноги скользят по полу, пока я бегу к двери.
Я не хочу здесь находиться.
Я не могу принимать наркотики и не хочу находиться рядом со своим мужем. Никто ничего не расскажет мне о том, что произойдет сегодня вечером, хотя по дороге сюда я приставала к Маву в Audi с заднего сиденья. Он только повторял: — Увидишь, — и это, по совпадению, тоже любимые слова моего мужа.
Как раз когда я собираюсь захлопнуть дверь в нашу комнату, в дверях появляется Элла, ее длинные рыжие волосы собраны в высокий хвост, на бледном лице ни капли косметики.
Она застенчиво улыбается мне, скрестив руки на груди. На ней обрезанный черный топ, растянутые розовые шорты, и я вижу ее толстые бедра и думаю о том, что сказал мой муж.
Об Офелии. О девушке с Эзрой. Джули.
Мой желудок вздрагивает, и я крепче сжимаю дверь.
— Привет, — наконец говорит Элла, и я киваю ей, стиснув зубы, вместо того чтобы ответить. Она смотрит мимо меня, и я вспоминаю о дневнике на моей кровати. Медленно, ее зеленые глаза возвращаются к моим. — Я собиралась испечь печенье, — она пожимает плечами, глядя вниз на свои розовые пушистые носки. — Ты хочешь помочь?
Я вздрогнула от ее вопроса, потому что последнее, блядь, что я хочу делать, это готовить еду для мудаков в этом доме.
К черту. Их.
Но прежде чем я успеваю сказать это, смех мальчиков эхом доносится с лестницы и еще больше выводит меня из себя, она говорит: — Он очень хочет, чтобы ты спустилась туда.
Я сужаю глаза.
— Зачем, если у него есть ты?