— И он — самый большой секрет из всех. Я доверил его тебе, — продолжает отец, а я слушаю лишь наполовину. Я смотрю на нож для писем на его столе и представляю, как вонзаю его в его мозг. — Я верю, что ты сохранишь его, а если нет... — он выдохнул. — Мы можем организовать клетку и для тебя.
Глава 45
— Это было трогательно, — холодный голос пронзает комнату, и я вздрагиваю, мои пальцы все еще держат лицо моего мужа, по переносице которого текут слезы. Моя кровь стынет в жилах, когда его голубые глаза покидают мой взгляд, и он снова становится демоном, каким я его так хорошо знаю.
— Это было чертовски трогательно, — говорит Джеремайя у меня за спиной, и волосы на моих руках встают дыбом. — Ты заслуживаешь аплодисментов за это, Люцифер.
От того, как он произносит имя моего мужа, мне становится плохо, как и от пальцев Люцифера, впивающихся в мои бедра, когда его грудь вздымается, глаза сужаются, а губы кривятся в рычании.
Я убираю пальцы с его лица и кручусь в его руках, потрясенная тем, что он мне позволил, но испытывая облегчение от того, что он не сопротивляется.
— Джеремайя, — шепчу я, видя, как его зеленые глаза переходят с Люцифера, чьи руки все еще на моих бедрах, на меня.
Он одет в черную рубашку, обтягивающую его широкие плечи, серые брюки на заказ, черные ботинки. Его руки в карманах, и он качает головой, глядя на меня.
На шее у него черная бандана.
Та, которую я оставила у него дома.
— Ты уже трахнула его, детка? — спрашивает он меня, его слова обманчиво сладкие.
— Она не твой гребаная детка, — тон Люцифера за моей спиной ядовит.
Я держу руки по бокам, пытаюсь дышать. Пытаюсь переварить все, что Люцифер только что сказал мне. Почему он оставил Джея в той гребаной клетке.
И он слышал.
Джеремайя тоже слышал.
— Разве ты не видел? — Джеремайя насмехается над ним. — Ты что, не видел, как я, блядь, владел ею? Или ты еще не успел ее трахнуть? Потому что я думаю, что ей очень, очень нравится, как я это делаю. Моя рука напротив ее лица, нож в ее коже? Я думаю, ей это нравится гораздо больше, чем всякая херня, которую ты делаешь, Люцифер.
Хватка Люцифера болезненна, достаточно сильна, чтобы оставить синяки, но я говорю первой, чувствуя гнев, излучаемый им на мою спину.
— Джеремайя, — шепчу я, — где ты был...
Он холодно смеется, обрывая мои слова, когда заходит в комнату, бросая взгляд на незаправленную кровать, приближаясь ко мне. К Люциферу.
— Где я был, детка? — мурлычет он, встречаясь со мной взглядом. — Где, блядь, ты была? Они засунули меня в эту чертову клетку, а ты даже не попыталась убежать? Разве это не единственное, в чем ты чертовски хороша?
У меня нет времени на размышления, прежде чем Люцифер начинает действовать. Он толкает меня в бок, закрывает пространство между собой и Джеремаей и хватает его за горло, толкая его к стене напротив кровати.
Его голова разбивается об нее, и на мгновение Джей не сопротивляется. Он просто смеется. Они с Люцифером примерно одного роста, но там, где мой муж — длинный, худощавый мускулист, Джей — более объемный. Чертовски разорванный.
Когда он смеется, у меня сводит живот, и я делаю шаг к ним, когда Люцифер снова сжимает кулак.
— Не смей говорить о моей жене так...
Но Джеремайя хватает Люцифера за горло, сбивает его кулак и крутит их так, что Люцифер оказывается прижатым к стене.
В момент поразительной ясности я понимаю, что Джеремайя никогда раньше не давал Люциферу отпор. Я понимаю, что это было для меня.
Джей держит одну руку на его горле, а другой он достает нож из бедра, выхватывает лезвие и держит его прямо над шрамами на голом торсе Люцифера.
От страха я застыла на месте, глядя на руки Люцифера, все еще лежащие на его боку.
— Не называй ее так, — говорит Джей, его голос тих, посылая мурашки по позвоночнику, когда мои руки подносятся ко рту. — Она совсем не твоя. Она ничто для тебя. А ты для нее — ничто, — он проводит плоской стороной лезвия по животу Люцифера, и я вижу, как раздуваются ноздри моего мужа, а его руки сжимаются в кулаки. — Но ты знаешь, кем она является для меня?
— Джеремайя... — пытаюсь говорить я.
— Она для меня, блядь, все.
Глаза Люцифера переходят на меня, затем обратно на Джея.
Тишина, окутывающая комнату, леденящая душу.
Никто не двигается.
Кажется, что никто, блядь, не дышит.
— Она — все для меня, и ты, блядь, не заслуживаешь ее. Ты собирался убить ее...