От этого давления мои бедра дрожат, я чувствую, как он толкается в меня, как Джеремайя находится внутри меня.
Но когда рука мужа ложится на мое горло, это успокаивает. Утешает, когда его рот приближается к моему уху.
— Тебе больно, малышка?
Я сглатываю эмоции, застрявшие в моем горле. Сглатываю, зная, что произойдет, когда мы закончим. Он бросит меня.
Он бросит меня.
Я закрываю глаза, когда пальцы Джеремайи ласкают мои бедра, и я кручу ими, медленно двигаясь на его члене, но боль, эмоции — это слишком сильно. Я почти не могу двигаться. Не могу дышать. Не могу ничего делать, кроме как чувствовать.
— Да, — говорю я Люциферу, когда он прижимается губами к моему уху, и мое тело содрогается. — Да, — повторяю я, открывая глаза и глядя на Джей.
Он смотрит на меня с... чем-то похожим на удивление.
Что-то похожее на... страдание.
Я не знаю, как мы здесь оказались.
Как они согласились разделить меня, но я знаю, что нам это нужно. И мы нуждаемся в этом уже долгое время.
Люцифер снова целует меня, проталкиваясь в меня все дальше, пока они оба не оказываются глубоко внутри меня, и ощущение полноты это... все.
Они оба раздвигают меня, удерживая вместе.
И когда Люцифер выходит и снова входит в меня, а Джеремайя направляет мои бедра, все еще глядя на меня, на руку Люцифера, обхватившую мое горло, я никогда не чувствовала ничего более совершенного.
Боль, удовлетворение. До боли в сердце хорошо.
Они оба набирают скорость, становятся грубее, жестче. Пальцы Люцифера сжимают мое горло так сильно, что мои вдохи превращаются в неглубокие выдохи.
Но мне все равно.
Мне все равно.
Я смотрю на Джеремайю.
Он все еще наблюдает за мной, прикусив губу, когда смотрит вниз между нами, смотрит, как я скачу на нем, его большой палец все еще на его инициалах.
И когда мы все трое потные, чертовски измотанные, когда я чувствую, что больше не могу их выносить, когда я хочу рухнуть на грудь Джеремайи, он стонет, произнося мое имя, а позади меня зубы Люцифера впиваются в мое плечо, когда из его горла вырывается глубокий стон.
Я чувствую, как меня пронзает, все сжимается вокруг них.
Мы все стонем, громкий звук, заглушающий все остальное.
Хватка Люцифера на моей шее усиливается, и я думаю, что он укусил меня достаточно сильно, чтобы пустить кровь, когда Джеремайя произносит мое имя, и Люцифер не отстает, его слова звучат на моей коже.
Тепло проходит через меня, и когда Джеремайя хватает меня за сиську, хватая так сильно, что остаются синяки, я тоже кончаю, на них обоих, когда они кончают внутри меня.
Я называю оба их имени, как напев, снова и снова, а Люцифер проводит языком по моему горлу, засасывая кожу между зубами.
Джей перекладывает свою руку с моей груди на живот, обнимая меня.
И когда я кончаю, удовольствие течет по моим венам, я больше не могу стоять прямо.
Я прижимаюсь к груди Джей, он все еще внутри меня, но Люцифер медленно выходит, затем его грудь прижимается к моей спине, его руки обвиваются вокруг меня, падая на тело Джеремайи.
В течение долгого, долгого мгновения единственным звуком является наше дыхание. Я закрываю глаза, слушая быстрый пульс Джеремайи под моим ухом, чувствуя, как грудь Люцифера наваливается на мою спину.
Я не открываю глаза.
Я не хочу двигаться.
Я не хочу вставать.
Я не хочу покидать это убежище между ними двумя.
Мы трое бежали всю свою жизнь, к разным вещам. К разным вершинам. К разным демонам.
Но мы никогда не можем убежать достаточно далеко, никогда не можем убежать совсем.
Невозможно спрятаться от собственного разума.
И по мере того, как проходят минуты, мой живот все больше неудобно прижимается к Джей, но я слишком измотана, чтобы двигаться, я думаю, могли бы мы так жить. Втроем. Интересно, смогу ли я иметь их обоих? Это делает меня эгоистичной, но я всегда знала, что я такая. Мы все такие, поэтому я знаю, что это не сработает.
Я всегда знала.
Но пока я держусь за эту мысль еще немного, потому что мысль о том, что Люцифер может уйти навсегда... она, черт возьми, выводит меня из себя.
И прежде чем я успеваю почувствовать боль от потери одного из них, раздается стук в дверь внизу. Громкий, требовательный, чуть ли не с грохотом срывающийся с рамы.
Мы все трое напрягаемся, и Люцифер неохотно отпускает меня, встает с кровати, начинает одеваться, не глядя на меня, пока я медленно отстраняюсь от Джеремайи, его руки все еще на моих бедрах.