Я провела пальцами по своим волосам, которые теперь достаточно длинные, чтобы я могла делать аккуратные причёски, например, собирать их в хвост.
Я готова отрезать их снова.
— Заткнись, — бормочу я Рие, сдерживая улыбку. — Что ты делаешь здесь так рано?
Я смотрю на будильник на своей тумбочке. Еще нет и семи утра. Сегодня вечером будет вечеринка в честь Николаса, и я думаю пропустить ее совсем, проспать всю ночь прямо здесь.
Риа складывает руки, прислонившись к дверному проему. Она одета в бледно-розовые шорты и белую майку. На ее губах улыбка, но в ее золотых глазах что-то другое. Она нашла здесь утешение с Николасом, но я знаю, что ее все еще держат против ее воли, даже если она согласна стать пленницей.
Джеремайя охраняет ее семью, и они думают, что она учится за границей в течение последнего семестра в Александрийском университете, прежде чем получить степень по истории. Они не знают, что она получает самый большой урок истории в своей жизни, находясь здесь, спрятанная от семей, которые тайно властвовали над городом в течение многих лет.
Я сглатываю комок в горле, который возникает, когда я думаю о нем. Люцифер. Даже при мысли о его имени становится трудно дышать.
Но нам нужно пространство.
И мне пришлось уйти.
Иногда по ночам я снова чувствую на себе их руки. Слышу их угрозы, произносимые шепотом. Чувствую вкус страха, покрывающего мой рот. Они бы никогда не позволили мне покинуть Ноктем живым.
Если бы не мои братья — а я не могу перестать включать Джеремайю в эту категорию, как будто думаю, что это удержит меня от того, чтобы поддаться ему, дать ему то, что он хочет — я была бы мертва.
Люцифер может ненавидеть меня, но я надеюсь, что он хотя бы благодарен за то, что я жива.
Хотя, зная его, он бы предпочел, чтобы я была трупом, а не здесь, с Джеремаей.
— Именинник просил меня присмотреть за тобой, — говорит Риа, ухмыляясь.
Я закатываю глаза, отворачиваюсь от зеркала и иду к тумбочке, беру свой нож и кладу его в задний карман своих черных рваных джинсов.
— Разве недостаточно глаз на мне? Почему мне нужны еще и твои?
Проходит несколько тактов молчания, которое кажется слишком долгим, и я снова поворачиваюсь лицом к Рие, видя, как она нахмурила брови и опустила глаза на полированный деревянный пол.
Мой пульс набирает скорость, и я напрягаюсь.
— Что? — я нажимаю на нее. — В чем дело?
Она прочищает горло и смотрит через плечо в коридор. Комната Джеремайи находится в противоположном конце дома от моей, а та, в которой живут Николас и Риа, на втором этаже, так что я предполагаю, что она вообще ищет посторонних глаз. Переведя взгляд обратно на меня, сжимая пальцы на руках, она говорит: — Я не знаю, должна ли я быть той, кто скажет тебе, но...
— Но что? — я нажимаю, подходя ближе, с нарастающим нетерпением. Что-то случилось с моим мужем? Где он? С ним все в порядке?
— Они проверили все камеры, — она пожевала губу, нахмурила брови.
Я не могу дышать, мое горло сжимается, мое тело застыло, пока я смотрю на нее, ожидая услышать, что это был не он. Жду, что с ним все в порядке. Я хочу пробежать мимо нее, отпихнуть ее в сторону и прыгнуть вниз по лестнице, чтобы увидеть все своими глазами. Чтобы знать, что он еще дышит. Все еще живет. Все еще целый.
— Я слышала, как твой брат, — она сморщилась на этом слове, осознав свою ошибку, но, к счастью, не стала исправлять ее, а продолжала говорить, пока я с трудом дышала, — разговаривал, — она сглатывает. — С Николасом. Они ничего не нашли... и Николас думает, что тебе... — она переминается с ноги на ногу. — Возможно, тебе это привиделось.
Кислород наполняет мои легкие, и я вдыхаю, позволяя глазам закрыться. У меня почти кружится голова от облегчения, когда я понимаю, что Джеремайя не добрался до него. Я чувствую головокружение, но заставляю себя открыть глаза и вижу озабоченность Рии, когда она делает шаг в комнату, но я поднимаю руку, давая ей знать, что я в порядке, пока я вдыхаю через нос и выдыхаю через рот.
Затем ее слова всплывают в моей памяти.
Я опускаю руку, мгновенное облегчение сменяется гневом. Я вижу фигуру в своей голове. В темном капюшоне. Никаких черт лица, и было темно, посреди леса, но я знаю, что видела кого-то.
— Мне это не показалось, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
Я наблюдаю, как горло Рии подрагивает, когда она сглатывает, отводя взгляд. — Я тебе верю, — её голос звучит грубо при этих словах, когда она снова встречается с моими глазами, и дрожь пробегает по моему позвоночнику. — Они забрали и меня, ты знаешь.