Впрочем, это в его стиле. Когда-то Кэш безжалостно вырвал мое сердце и выбросил. Как оказалось, ему не нужна была ни я, ни мои чувства.
Но не думайте, что переосмысление прошлого помогло забыть такого эгоистичного придурка, как он. К горькому сожалению, я не могу выбросить Кэша из своих мыслей.
Он – как самая опасная и токсичная болезнь. Он – яд, который слишком глубоко въелся под кожу, и от него не так просто избавиться. И я не могу найти от него ни лекарства, ни противоядия.
Говорят, что в день рождения принято загадывать желание, и оно обязательно сбудется. Что ж, если это действительно так, то я хочу проснуться завтра, вспомнить о Кэше и ничего не почувствовать. Ни боли, ни трепета, ни учащенного сердцебиения.
Ни-че-го.
Из моих размышлений меня выдергивает автомобильный гудок, доносившийся через открытое окно в спальне. Я делаю глубокий вдох и закрываю крышку лэптопа. Мне пора отправляться в будущий год моей новой жизни.
Что-то мне подсказывает, что она будет отличаться от предыдущих.
Глава 2
Май. Бостон
Завтра твой день.
Я нажимаю «Опубликовать», и спустя несколько секунд мой телефон начинает вибрировать, оповещая о новых комментариях. Но я не читаю ни один из них. Какая разница, что пишут те, которые не имеют значения?
Я выложил пост для нее и больше ни для кого другого.
До моих ушей доносится плеск воды и журчание. Я сижу на водительском сиденье своего внедорожника и сквозь лобовое окно смотрю на озеро. На его поверхности сверкает лунная дорожка, и я подношу горлышко бутылки к губам.
Похоже, я рехнулся, решив, что Ким может прочитать мой пост.
Прошло два года с момента ее похищения. Два года, разделившую мою жизнь на "до" и "после". И за это время я ни разу не допускал мысли, что Ким… Что ее больше нет.
Во рту становится сухо, ладони потеют. Однажды один из моих знакомых как-то сказал: если пропавшего человека не могут найти первые семьдесят два часа, то большая вероятность, что его нет в живых.
Тогда я перестал себя контролировать и выбивал из него дерьмо до тех пор, пока он не забрал свои долбанные слова обратно. Может быть, этот придурок был прав. Но когда речь идет о Кимберли – к черту статистику и всю подобную хрень.
Моя принцесса жива. Жива, ясно?
Она счастлива. Она радуется жизни и не вспоминает такого гребаного ублюдка, как я. А если и вспоминает то, как редкостного кретина. Потому что Кимберли не заслуживает страданий. Она самая лучшая девушка в мире и достойна самого лучшего.
Я достаю из кармана пачку, вынимаю сигарету и щелкаю зажигалкой. Делаю затяжку и выпускаю дым в открытое окно машины. Как правило, я не курю. Но сегодня я выпил достаточно, чтобы позволить дыму обжечь мои легкие.
Честно говоря, за последние два года я слишком многое себе позволяю. Иногда мне кажется, что я достиг дна, но с каждым разом погружаюсь все глубже и глубже.
Чего я только не перепробовал, чтобы заглушить разъедающую боль и заполнить отравляющую пустоту. Бесчисленные вечеринки, драки, девушки, выпивка… Но ничего из этого не помогало, и лучше мне не становилось. Я был заранее обречен. Моменты, проведенные с Кимберли, оказались настолько яркими, что все остальное на фоне нее становится серым жалким пятном.
Мой взгляд вновь возвращается к озеру. В это время года здесь красиво. Не то, что два года назад, когда меня пыталась спасти Ким.
Я все еще чувствую, как меня обдувает промозглый пронизывающий ветер. В ту ночь озеро было покрыто льдом и тонким слоем снега. Но даже это не остановило мою принцессу. Без раздумий она бросилась за мной в чертовски холодную воду.
Я прыгнула за тобой, потому люблю тебя.
Даже если я проживу до ста лет, я никогда не забуду момент, когда она призналась в любви. Никогда не забуду ее лица, не забуду ее глаз и ее губ. Ее голоса. Ее улыбки. Ее стонов…
У меня горит огнем кожа на ладонях от воспоминания ее шелковой кожи. Черт возьми, я бы все отдал за еще одну возможность к ней прикоснуться. За еще одну возможность услышать ее. Увидеть ее. Вдохнуть ее аромат и понять, что мне посчастливилось оказаться с ней рядом.
Но такого шанса больше не будет. Я сделал все возможное, чтобы Ким испытывала ко мне ничего, кроме ненависти и отвращения. И после этого каждый день моей гребаной жизни я потратил на то, чтобы уничтожить себя. Я запустил машину саморазрушения, поставил управление на автопилот, и теперь она не может остановиться.