— А ты себя видел, мой милый, когда попадаешь в неожиданную и опасную ситуацию? Дурак дураком.
— Много ты меня видела в опасных ситуациях!
— Полно ссориться, голубки! — Это снова пророкотал бас. — Мы же пришли сюда не для выяснения ваших личных качеств, а совсем наоборот — чтобы оценить эту, с позволения сказать, бледную немочь.
— Я так понимаю, ты не примешь участия в торгах? — вкрадчиво поинтересовалась женщина.
— Это ещё почему?
— А зачем тебе «бледная немочь»?
— Действительно, зачем? — оживился хриплый голос.
— Ага, сразу накинулись… Я просто высказал своё мнение. А мяса нарастить несложно: пару месяцев кормить поплотнее да гонять нещадно — и мать родная не узнает!
Я содрогнулся. Нет, насчёт «кормить» я не против, но «гонять»… Ни за что!
— Смею узнать, господа готовы к тому, чтобы предложить свою цену? — вновь встрял в разговор Лакус.
— Вполне, — ответила за всех женщина.
— Итак?
После непродолжительной паузы я услышал первые цифры:
— Десять «орлов», — предложил бас.
— Как мелко! — усмехнулся хриплый голос. — Я дам пятьдесят.
— Пятьдесят пять.
— Шестьдесят.
— Шестьдесят пять.
С такими темпами они могли бы торговаться ещё пару часов, но у других покупателей на этот счёт существовало своё мнение. Странное, но твёрдое.
— «Дракон», — припечатала женщина.
— Вы не оговорились, почтенная? — В голосе Лакуса сквозили нотки недоверия.
— Вы плохо слышите?
— О, что вы, почтенная! Просто такая сумма… — Торгаш уже подсчитывал прибыль, но, соблюдая внешние приличия, изобразил на своём лице удивление. Как мог. Получилось неискренне и забавно.
— Вы вознамерились подвергать сомнению мои слова?
— Ни в коем разе…
— Два «дракона». — Обладатель этого голоса не принимал участия в дискуссии, но сам голос показался мне смутно знакомым. Где-то я его слышал, и совсем недавно…
На Лакуса было страшно смотреть, так он побледнел. В самом деле, две золотые монеты за ничем не примечательного человека — цена неслыханная. Однако же богатые люди здесь собрались…
— Мастер, вижу, вы не изменяете своим принципам — мало говорить, но много делать, — с усмешкой проворчала женщина. — Хотите поспорить со мной из-за этого мальчишки?
— Я не собираюсь спорить, я просто куплю его. — Голос был спокоен, как скала.
— Зачем он вам, Мастер?
— А зачем он тебе, почтенная? Ну, обучишь его паре фокусов, а что дальше? Да он при первом удобном случае сбежит из-под твоей опеки. И будет прав.
— Вы так невысоко меня цените? — обиделась женщина.
— Просто я видел то, чего не заметили все вы, — спокойно ответил Мастер.
— И что же, например?
— Пусть это останется моей профессиональной тайной. — Судя по голосу, он усмехался.
— Тогда я не уступлю! — упёрлась женщина. — Три «дракона»!
— Пять, и закончим торги. Или ты готова потратить больше золота?
Ответом стало унылое молчание.
— Товар продан. Желаете получить его сейчас, Мастер? — залебезил Лакус, и я его понимаю. Пять золотых монет на дороге не валяются. Пять полновесных «драконов» за одного недоделанного… Поздравляю, Джерон, ты сильно вырос в цене!
— Нет, мне не к спеху. Через пару часов на север уходит торговый обоз. Я договорился с хозяином, он доставит товар в назначенное место. Получите плату…
Звон монет скрепил сделку, и участники аукциона покинули зал. Меня тоже потащили на свежий воздух…
Как оказалось, дом, в котором проходил странный аукцион, располагался неподалёку от северных ворот Улларэда. Для меня это стало приятной неожиданностью — всего несколько десятков шагов по узкой улочке, петляние в толпе людей, намеревающихся войти в город и покинуть его, и ещё пара минут до места стоянки обоза. Маленький такой оказался обоз — десяток телег, к каждой из которых прилагался возница, да ещё с десяток головорезов, нанятых для охраны. Телеги были нагружены плотно, но не чрезмерно, значит, есть расчёт на то, что в непредвиденных случаях впряжённые в них лошадки вполне способны развить приличную скорость. Наводит на невесёлые размышления…
Хозяин обоза выглядел типичным ветераном многочисленных войн, вышедшим в отставку и открывшим собственное дело: тяжёлый, но не грузный, спина прямая, как шест, окладистая аккуратная борода, подкрученные усы, усталый прищур человека, много повидавшего в жизни. Одежда хоть и с потугой на достаток и уважаемое положение в обществе, но тяготеющая к походной, а не к придворной. Отпустив подручных Лакуса (к безмерному счастью вашего покорного слуги — вместе с удавкой) и окинув взглядом мою покрытую мурашками грудь, он покачал головой и велел одному из возниц принести что-нибудь из одежды. «Что-нибудь» оказалось давно потерявшей форму и цвет фуфайкой из толстой пряжи, в которую я нырнул с плохо скрываемым наслаждением после того, как размял наконец-то освобождённые от пут локти.