Он поплыл к берегу, смеясь, пьяный оттого, что выжил. Волны сами несли его. И тут он понял, что ему повезло дважды. Если бы не прилив, он бы упал не в воду, а на песок.
Гвоздарь выполз из полосы прибоя, встал. Ноги дрожали после долгих заплывов в нефти и в море, но он стоял на суше, живой. Безумно смеялся, глядя на Бапи, Ли, Рэйна и сотни других рабочих, ошеломленно уставившихся на него.
– Я жив! – крикнул он им. – Я жив!
Они ничего не ответили, лишь продолжая смотреть на него.
Гвоздарь хотел снова закричать, но что‑то в их взглядах заставило его опустить глаза вниз.
Пенные волны омывали его лодыжки. На них плавали ржавчина и пластиковая изоляция от проводов. И краснела его кровь. Которая ровными струями стекала по ногам, ярко‑красная, окрашивая воду с каждым ударом его сердца.
– Везучий ты, – сказала мать Пимы. – Мог бы и не выжить.
Гвоздарь слишком устал, чтобы ответить, но попытался улыбнуться.
– Но ведь выжил.
Мать Пимы взяла в руку ржавый нож и поднесла к его лицу.
– Если бы это вошло в тебя еще на дюйм, то на берег бы вынесло мертвое тело, – абсолютно серьезно сказала Садна. – Ты везучий. Норны сегодня держали тебя на волосок от смерти. Иначе у нас был бы еще один Малыш Джексон.
Она протянула ему ржавый нож.
– Храни это, как талисман. Он хотел забрать твою жизнь. Метил тебе в легкое.
Гвоздарь протянул руку и дернулся, когда натянулись швы на ранах.
– Понял? – сказала она. – Сегодня на тебе благословение. Норны благоволят тебе.
Гвоздарь тряхнул головой:
– Я не верю в Норн.
Но сказал это тихо, так, чтобы она не услышала. Если Норны существуют, то именно они связали его с его отцом, а это значит, что они хорошего не делают. Лучше думать, что все в жизни случайно, чем полагать, что мир готов пожрать тебя. У Пимы с Норнами все в порядке, ей повезло, у нее хорошая мама, да и отец сделал любезность, умерев раньше, чем начал бить. А все остальное? Стоит только оглядеться.
Мать Пимы оглядела его темно‑карими глазами.
– Тогда возблагодари тех богов, которым поклоняешься. Мне без разницы, что Ганеша с головой слона, что Иисус Христос, что Ржавый Святой или дух твоей умершей матери. Кто‑то определенно о тебе заботится. Не пренебрегай этим.
Гвоздарь послушно кивнул. Мама Пимы была лучшим человеком, кого он встречал в жизни. Он не станет ее злить. Ее хижина из синтетического брезента, старых досок и пальмовых стволов – самое безопасное место из всех, что он знает. Здесь он всегда мог рассчитывать на то, что с ним поделятся пойманными лангустами или рисом, и даже тогда, когда поесть было нечего, в этих стенах он чувствовал себя спокойно, глядя на голубой Глаз Норн и пеструю статуэтку Ржавого Святого. Здесь никто не попытается тебя избить, зарезать или обворовать. Сила, исходящая от Садны, заставляла уйти страх и напряжение.
Гвоздарь осторожно пошевелился, прислушиваясь к ощущениям в промытых и зашитых ранах.
– Здорово, Садна. Спасибо, что меня заштопала.
– Надеюсь, с этого будет польза, – ответила она, не подымая глаз. Она мыла в ведре с водой ножи из нержавейки, и вода уже покраснела. – Ты молодой, ни на чем не сидишь. Да и, честно сказать, если ты в отца, то тебе досталась живучесть Лопесов. Шанс у тебя есть.
– Думаешь, есть заражение?
Мать Пимы пожала плечами, и под кожей веревками заходили мышцы. Ее черная кожа блестела в свете свечи. Сегодня она бросила работу со своей командой только для того, чтобы позаботиться о нем. Не выполнила норму, и все из‑за Пимы, которая побежала за ней сразу, как узнала, что парень из ее команды валяется на мелководье, а не лазает внутри корабля.
– Не знаю, Гвоздарь, – сказала она. – У тебя куча ран. Кожа должна защищать нас от инфекций, но ты упал в грязную воду, пораненный, а до этого плавал в нефти.
Она покачала головой.
– Я же не врач.
– Не нужен мне врач, – решил перевести все в шутку Гвоздарь. – Иголки и нитки достаточно. Заштопай меня, как парус, и я буду как новенький.
Она не улыбнулась в ответ.
– Следи, чтобы раны были чистыми. Если почувствуешь, что лихорадит или раны начнут гноиться, сразу иди ко мне. Посадим опарышей и посмотрим, поможет ли.
Гвоздарь скривился, но кивнул, видя, что она смотрит на него непреклонно. Торопливо сел, поставил ноги на пол, глядя, как Садна выходит наружу, вынося ведро с водой и смытой кровью. Она вернулась. Встав, он осторожно пошел к выходу. Откинул полог из синтетического брезента и поглядел на берег.