– Не меня, – резко ответил Жемчужный.
– Хорошо. Никого из нас. Но тебя там не было.
– И не Пиму, – сказал Тик‑ток. – Никогда.
На этом спор закончился. Они могли сколько угодно врать друг другу, но тут Тик‑ток был прав. Пима была непоколебима. Она никогда не предаст и не подставит тебя, всегда прикроет. Даже когда ругает тебя, чтобы ты выполнил норму, на самом деле о тебе заботится. Гвоздарю внезапно захотелось отдать ей всю свалившуюся на него удачу. Если кто и заслужил лучшей жизни, так это она.
Подавленные, после того чем закончился их разговор, они начали собирать остатки еды, засыпали песком тлеющие деревяшки и собрались расходиться, кто куда. К родным или другим людям, их приютившим.
Подул ветер, и Гвоздарь развернулся лицом к нему. Ураган будет, это уж точно. Он достаточно времени провел на берегу, чтобы улавливать признаки. Скоро будет. Хороший, мощный ураган. Работы не будет пару дней, не меньше. Может, у него и получится отдохнуть и поправиться.
Он вдохнул обдувавший его свежий соленый воздух. Другие тоже тушили костры. Народ начал суетиться, собирая свои убогие пожитки и убирая их, чтобы спасти от надвигающегося урагана.
На горизонте по ночной глади Залива скользил еще один клипер, с голубыми ходовыми огнями. Глубоко вдохнув, Гвоздарь поглядел на корабль, спешащий в порт, чтобы укрыться от непогоды. В кои‑то веки Гвоздарь порадовался тому, что он на берегу.
Развернувшись, побрел к своей хижине. Если ему действительно повезет, то отец еще где‑нибудь пьянствует, и ему удастся проскользнуть внутрь незамеченным.
Хижина Гвоздаря стояла на кромке джунглей, среди оплетенных вьющимися кудзу кипарисов, сооруженная из бамбука, пальмовых листьев и листовой жести, подобранной его отцом в разных местах. Каждый лист отец пометил, нацарапав на нем кулак, чтобы никто их не украл, пока их нет дома, днем.
Гвоздарь сложил подарки у входа. Вспомнил те времена, когда эта дверь не таила за собой опасность. До того, как у матери началась лихорадка. До того, как отец начал пить и принимать наркотики. Сейчас же, каждый раз открывая дверь, он играл в лотерею.
Если бы не то, что ему пришлось переодеться в чужую одежду, он бы вообще не стал рисковать и не пришел был. Но другая его одежда была в доме, и, если повезет, он сможет войти, пока отец не вернулся с пьянки. Он тихонечко открыл дверь и сунул руку внутрь. Нащупал банку со светящейся краской и немного мазнул на лоб. Тусклый свет проник внутрь…
Загорелась спичка. Гвоздарь дернулся.
Отец лежал у стены рядом с дверью, глядя на него и сжимая в кулаке бутылку.
– Рад тебя видеть, Гвоздарь.
Ричард Лопес представлял собой тощий комок мышц и энергии. На его руках были вытатуированы драконы, их хвосты обвивали его шею, поднимаясь выше и переплетаясь с выцветшими рабочими татуировками. Гвоздарь замер, пытаясь угадать, в каком настроении отец. Тот подтащил к себе старый стул и взгромоздился на него. В колеблющемся свете лампы тени плясали по стенам. Ричард Лопес был по уши накачан выпивкой, амфетамином и «кристал слайдом». Его красные глаза внимательно оглядели Гвоздаря, как глаза змеи, готовой сделать бросок.
– Какого хрена с тобой случилось?
Гвоздарь попытался скрыть страх. У отца в руках ничего – ни ножа, ни ремня, ни ивового прута. Его голубые глаза были ясны, как небо, но это было затишье перед бурей.
– Случайно поранился на работе, – ответил Гвоздарь.
– Случайно? Или просто сглупил?
– Нет…
– О девках замечтался? – не унимался отец. – Или вообще ни о чем не думал? Замечтался, как обычно?
Он дернул головой в сторону рваной картинки с клипером, которую Гвоздарь приладил на стену хижины.
– Снова мечтал об этих твоих чудесных кораблях?
Гвоздарь не попался на провокацию. Если бы он возразил, то все обернулось бы только хуже.
– Как ты собираешься дальше зарабатывать, если тебя выгонят из команды? – спросил отец.
– Меня не выгнали, – ответил Гвоздарь. – Завтра на работу пойду.
– Да ну?
Отец с подозрением прищурился. Кивнул на тряпку, на которой висела раненая рука.
– С увечной рукой? Бапи не занимается благотворительностью.
Гвоздарь с трудом подавил желание огрызнуться.
– Я в норме. Ленивку выгнали, так что мне нет замены на работе в тоннелях. Я меньше…
– Меньше, чем дерьма кусок. Ага. Думаешь, тебе это на пользу.
Отец отхлебнул из бутылки.
– Где респиратор?
Гвоздарь замешкался.
– Ну?
– Потерял.
Повисла тишина.