…Следуя за нелюдимом-Проводником, Илья, Малран и Кира сперва отыскали в горном склоне темнеющий вход в пещеру, замаскированный зарослями. Маскировка была не ахти, но внимание отвлекала. Случайный путник, если вдруг забредал в эти безлюдные места, легко мог пройти мимо такого входа. И в голову бы ему не пришло бы им воспользоваться. Если вообще кто-то в здравом уме мог решиться на такое — прогуляться в Темные Земли без помощи Проводника.
Пещера оказалась туннелем. Его потолок, на второй сотне шагов достигший высоты двух человеческих ростов, и формой сделавшийся почти сводчатым, у Криницкого вызывал ассоциации с туннелями же из его родного мира. Железнодорожным туннелем, туннелем метро. Метро, правда, Илья видел только по телевизору, зато поездом ездил несколько раз. Когда ТЮЗ-кормилец сподоблялся выехать на гастроли.
Сходство нарушали неровные, выщербленные самой природой, стены. А еще особенные подземные грибы, то тут, то там примостившиеся на этих стенах. От грибов исходил тусклый зеленовато-голубой свет, будто привлекавший к ним внимание, выделявший из пещерного мрака. Все равно как маркером цветным обвести наиболее важные элементы рисунка — смотрите, мол, не проходите мимо.
Только вот от самой темноты такое освещение не спасало. Так что очередные путники, задумавшие посетить земли по ту сторону гор, не могли обойтись без факела. Этот, последний, несла в руках Кира, поскольку именно ее Проводник счел слабым звеном. Раз в бою проку от нее, скорей всего, не будет или будет мало, так пусть хоть принесет пользу в качестве источника света. Примерно так с ходу рассудил Проводник, спорить с которым не дозволялось. Да и как спорить, если доводов ни у Ильи, ни у Малрана, как, впрочем, и у самой Киры все равно не имелось?
А то, что уже в туннеле путникам придется драться, стало ясно, когда те прошли по нему около километра. Тогда-то и показались многочисленные занавеси паутины, свисавшие с потолка, покрывавшие обширные участки стен, а кое-где сплошь драпировавшие побочные туннели-аппендиксы, ответвлявшиеся от основного.
Если приглядеться, можно было разглядеть кости… черепа и конечности, навеки запутавшиеся в тенетах. Еще Илья высмотрел там один почти целый скелет — человеческий.
Размерами здешние паучьи сети могли соперничать с сетями рыболовными. Или с занавесками в городских квартирах родного мира Ильи Криницкого. Кое-где поближе к стенам, прикрытые паутиной как маскировочной сеткой, лежали кладки паучьих яиц — каждое размером с крупное яблоко или небольшой ананас.
Под стать оказались и сами пауки. Величиной с небольшую собаку, они с шуршанием перебегали по паутине, едва учуяв поблизости что-то живое… съедобное. И даже не дожидались, пока кто-нибудь потревожит их сети — сами первыми спускались, хищно шевеля жвалами и сверкая в темноте множеством маленьких глазок.
Эти многочисленные… неестественно-многочисленные глаза, кстати, послужили еще одной из причин ненависти к паукам Криницкого. А размеры этих существ, позволявшие рассмотреть их в подробностях — все их уродство — то ощущение только усиливали. Приправляли инстинктивным отвращением.
«Мерзкие создания!» — с содроганием думал Илья, завидев их впервые, а рука сама потянулась к эфесу меча. Одного вида пещерных пауков хватало, чтобы вызвать у него желание броситься на них. И рубить, кромсать да заодно выжечь паутину вместе с кладками. Чтобы навеки избавить мир от этих ошибок природы.
И… обернувшись и посмотрев краем глаза на побледневшего Малрана, Криницкий тогда не без удовлетворения понял: его бывший наставник чувствует примерно то же самое. Только куда острее — в силу юношеского пыла.
Что ж, возможно, в иной схватке ярость — штука небесполезная. Вот только в данном случае Проводник считал, что крайне необходимо сохранять спокойствие, хладнокровие. О чем и проинструктировал своих подопечных на подходе к паучьим гнездовьям.
Не умолчал он и о том, как следует сражаться с многоглазыми тварями. Пока паук спускается, можно попытаться насадить его на меч, пронзив брюхо. Здесь, правда, была вероятность, что тварь сверзится прямо на тебя — что, как минимум, неприятно… б-р-р. Поэтому, как советовал Проводник, лучше от паука немного отступить, дав тому приземлиться. А остальное на выбор.
К примеру, можно познакомить жвала паука с разящим клинком. Проверить, что крепче. То-то незадачливый пещерный обитатель будет обескуражен, если то, что он сдуру принял за еду, окажется невкусным, вообще несъедобным и даже вызывающим боль.
Если же целить в жвала, причем в потемках, у бойца не хватает сноровки и меткости, сподручней паука обездвижить. Одним размашистым ударом подрубить сразу несколько его конечностей — на поверку довольно тонких и хрупких. Главным, конечно же, было нарушить симметрию, позволявшую пауку распределять свой вес равномерно на все восемь ног и передвигаться ими в любом выбранном направлении. Если конечности удавалось подрубить удачно, паук уподоблялся стулу, у которого отпилили одну или две ножки. И заваливался на бок, не в силах ни продолжать движение, ни даже стоять. Отчего превращался в существо обреченное, беззащитное и, разумеется, не опасное. После этого можно было пронзить паучье брюхо мечом, а можно оттолкнуть поверженное членистоногое пинком куда-нибудь в угол. Ну, или просто игнорировать.