— Мы можем пойти вместе.
Дел пожала плечами.
— А зачем? Когда я вернуть, ты закончишь мыться и я воспользуюсь твоей водой.
Вообще-то Дел вела себя подозрительно. Хотя она не хуже меня могла в одиночку купить все, что было нужно, мы предпочитали делать это вместе просто потому что так было легче. Но я решил не докапываться до причины. Может ей хотелось на какое-то время ускользнуть от мужского надзора; с женщинами такое бывает.
Особенно когда они тратят деньги.
Мне оставалось только пожать плечами.
— Хорошо. Если ты не найдешь меня здесь, значит я сижу в общей комнате.
— И пьешь акиви. Чем же еще ты можешь заниматься? — Дел откинула в сторону драную тряпку, закрывающую вход, и исчезла.
Я заявил владельцу гостиницы, что буду мыться, в комнату быстро прикатили бочку, вернее половину бочки, и ведрами залили в нее воду. Воды было немного, но и это было лучше чем ничего. В Русали работало много купален, но в них и сосчитать нельзя сколько тел мылись одной и той же водой. По крайней мере таким способом Дел доставалось то, что осталось от меня, а меня она знала.
С мылом хозяин тоже поскупился, но я сумел вымыться сам и оставить для Дел. Потом, влажный и чистый, я появился в общей комнате, заказал акиви и несколько минут наслаждался покоем.
Дел в конце концов вернулась, кивнула мне и исчезла в нашей комнате. Я подумал, не пойти ли посмотреть как она моется, но потом решил, что в этом случае Дел рисковала остаться грязной, ввиду того, что иногда случается, когда я вижу ее без одежды, и я не стал мешать. Я налил себе еще акиви.
Когда акиви кончился, я забеспокоился и отправился выяснять, что же, в аиды, могло задержать Дел так надолго.
Она сидела ко мне спиной, укутавшись в бурнус и накинув на голову капюшон. Я открыл рот, собираясь спросить чем, в аиды, она занимается, когда она испуганно вздрогнула, обернулась и взглянула на меня широко раскрытыми глазами.
Потеряв дар речи от изумления, я уставился на нее. Оба мы застыли как статуи.
Я видел только голубые глаза. Голубейшие, ярчайшие глаза. Они были теми же знакомыми глазами, того же цвета и чистоты, но все остальное изменилось.
Я долго не мог произнести ни звука, но потом умудрился выдавить:
— Что ты с собой сделала?
Она заговорила медленно и рассудительно, тем тоном, каким убеждают скорее себя, чем окружающих.
— Я сделала себя другим человеком.
Я наконец-то пошевелился, шагнул к кровати, неуверенно протянул руку и скинул капюшон на плечи.
— Все? — недоверчиво прошептал я.
Дел выгнула почерневшие брови.
— Женщина с черно-белыми волосами привлекала бы даже больше внимания, чем Северная баска.
— Но… мне нравятся светлые волосы.
Она помрачнела.
— Это краска, ее можно смыть.
— А это? — я коснулся одной смуглой щеки.
— Это тоже, — черноволосая смуглая Дел, сердившаяся на меня, совсем не напоминала обычный более светлый вариант, хотя выражение лица не изменилось. — Я похожа на Южанку?
— Нет. У них глаза черные или карие.
— Тогда я с Границы.
— Ха.
— Пусть все так думают.
Я внимательно рассматривал ее. Светлые волосы, выжженные солнцем, стали черными. Краска еще не успела высохнуть и гладкие пряди влажно блестели. Контур бровей стал четким, заостряя выражение лица. Дел покрасила даже ресницы. Смуглая кожа была светлее чем у большинства Южан и почти не отличалась от моей, не было только медного оттенка.
Я нахмурился, сделал шаг назад, пожевал губу, раздумывая.
Странное это было ощущение. Я знал только одну Дел: светловолосую, голубоглазую, выросшую под прохладным солнцем. Она всегда оставалась Северянкой, чужой для Юга и внешностью, и привычками. Теперь все изменилось — по цвету кожи и волос Дел можно было принять за настоящую Южанку. Став похожей на большинство женщин, Дел потеряла свою необычность, привлекавшую глаз любого мужчины, но осталась поразительно красивой, хотя уже другой красотой. Чужой и одновременно знакомой.
Сравнивая старую Дел с новой, я понял, что чувствует человек, когда знакомое становится необычным. Дразнящим.
Не это ли чувствовал Умир? Не потому ли его так привлекали отличия?
И в новом обличье Дел осталась прекрасной. Темная кожа и крашеные волосы не лишили ее чистоты линий, чувства собственного достоинства и физической силы, которые отличали ее от других.
Краска была плохой, кожа казалась грязной, но под этой кожей по-прежнему скрывался блеск великолепной стали.
— Зачем? — спросил я.
— Я Южная женщина… Я с Границы. Я еду в Джулу и для сопровождения наняла охранника.
— Зачем? — повторил я, чуть прищурившись.
— Потому что никто не ищет такую пару. А ты как думаешь?
— А-а. Значит я тоже должен перекрасить волосы?
Она пожала плечами.
— Не обязательно. Из нас двоих больше внимания обращают на меня. — Я задумчиво кивнул.
— Кажется мы уже говорили, что кое-кто на Юге меня знает. Видишь ли, некоторые физические отличия позволяют узнать меня даже тем, кто меня никогда не видел.