— Как?
— Скандия.
— Никогда не слышал.
— Я тоже.
Я натолкнулся плечом на мужчину, извинился, обошел хромую женщину.
— Скандия? — неожиданно переспросил я.
— Да.
— Что-то знакомое, — я сделал два широких шага, спохватился и подстроился под Дел. — По-моему, так называл меня чужеземец в Джуле? Ты еще говорила, что он похож на меня?
— Скандиец. Он спросил, не скандиец ли ты, — Дел остановилась и заглянула мне в лицо. — Мы думали, что это имя… а может он имел в виду место? Он подумал, что ты с его родины?
Я тоже остановился и долго смотрел на нее. Это была новая, неожиданная возможность. Мне нужно было обдумать так много, что я сдался.
— Ну хорошо. Выясним все на месте, раз уж все равно туда плывем, — поверх ее плеча я осмотрел пристань и громады парусов. — Это наш корабль?
Она обернулась.
— Нет. Рядом.
Я нахмурился и пожевал губу. Ни одно из этих сооружений доверия не внушало.
— Пошли, — сказала Дел, подталкивая меня. — Все будет хорошо.
На закате мы стояли рядом на пристани и, глядя на неспокойную черную воду, рассуждали о будущем.
— Ты думаешь, мы правильно поступаем? — тихо спросила Дел.
Я пожал плечами.
— Не знаю. По-моему, выбирать нам не приходится.
Она вздохнула.
— Наверное ты прав.
Я постарался вложить в голос хоть толику оптимизма.
— Кроме того, подумай о странах, которые мы увидим, о людях, которых мы встретим. О новых приключениях.
Дел покосилась на меня.
— Вот все это тебя никогда не интересовало.
Я прижал руку к сердцу и оскорбился:
— Ты просто ранишь мои чувства. Ты высказываешь обо мне совершенно четкое суждение и категорически отказываешься предположить, что можешь ошибаться.
Дел фыркнула.
— Я тебя слишком хорошо знаю.
Еще немного подразнив друг друга, мы погрузились в неловкое молчание. Корабль скрипел, качался и терся о причал. С твердой землей его соединяла только широкая деревянная доска и он нетерпеливо ожидал рассвета, когда и мы с Дел поднимемся на борт.
Я яростно поскреб шрамы песчаного тигра почерневшим ногтем большого пальца.
— Посмотри на это с другой стороны — у нас появляется шанс начать все сначала.
— Тебе это не понравится, — отрезала она.
Я воинственно выгнул бровь.
— А почему ты так уверена?
— Уверена. Ты слишком долго был Песчаным Тигром, а теперь тебе придется жить анонимно.
— Ано… как?
Дел улыбнулась.
— Это когда никто не знает, кто ты.
— Аиды, какая разница? Я был шишкой и джихади. И то, и другое принесло мне одни неприятности, — и в результате я стал борджуни — только вслух я это не сказал.
Дел посмотрела мне в лицо и на секунду сжала мой локоть.
— Прости, Тигр. Хотела бы я, чтобы все было по-другому.
Я равнодушно пожал плечами.
— Акиви уже пролили… Да и вообще, Дел, я сам сделал этот выбор. Никто не держал нож у моей спины и не приказывал разбить круг. Я пересек
линию по своей воле. И никто не сможет отрицать, что мой план не сработал.
Она отвернулась и тихо подтвердила:
— Сработал.
— И кроме того… — продолжил я, но не закончил.
Дел подождала, потом мягко напомнила:
— Кроме того что?
— Это не дом. Уже не дом. Это не тот Юг… — я замолчал и задумался.
— А может и тот, просто я не могу жить так дальше. Раньше, когда мы только вернулись с Севера, до Искандара, мне было хорошо. Я чувствовал себя дома. А потом был Искандар, и старый хустафа бросал песок, а потом Аббу и Сабра, и все остальные… — я вздохнул. — Я не мессия. Идея пришла мне в голову случайно. Может что-то получится, а может и нет, эти каналы с водой. До этого мог додуматься каждый, но получилось так, что именно я, — я пожал плечами. — И теперь все встало на свои места. Джихади это не божественный посланец и не святой… он — избитый и уставший танцор меча, который никогда уже не сможет войти в настоящий круг… — я резко замолчал, пристально вглядываясь в расплывчатые контуры корабля, качавшегося в полутьме на волнах. — Кроме того, ты потеряла больше, — добавил я, когда справился с голосом. — Ты снова лишилась Джамайла.
— Да, — тихо сказала она.
— И своей яватмы.
— И ты, — парировала она.
Я покачал головой.
— Меч никогда не значил для меня так много, как для тебя. Ты прекрасно знаешь это, баска.
Она слепо смотрела на корабль, потом молча повернулась и ушла. Я не стал ее останавливать — иногда от этого человеку только хуже. Ночную тишину нарушил долгий, прерывистый вздох. Он оборвался внезапно, словно человек захлебнулся им. Дел лежала ко мне спиной и я почувствовал, как вздрогнуло ее тело. Я приподнялся, повернулся, взял ее ладонь в свою и, сильно сжимая, прижал к груди.
— Это глупо, — прошептала она.
— Нет.
— Это только меч.
— Ты плачешь не из-за него.
Она сглотнула задушенный смешок.
— Тогда почему я плачу? Я спела свою песню для Джамайла, с этим покончено. Это я понимаю. Теперь он сможет спокойно перейти в другой мир,
— она жадно втянула воздух. — Тигр, почему я плачу из-за меча?
— Я сказал тебе: нет. Не из-за Бореал. Ты плачешь из-за Делилы… потому что потеряла все, что знала, — я убрал локон волос с ее лица и продолжил: — Все твои клятвы выполнены. Обеты исполнены. Ты допела все свои песни.
— Я не понимаю…
— Ты плачешь из-за Делилы, потому что не знаешь, кто она.
Она дернула плечом.
— Я это я.
— Ты не знаешь себя, поверь мне, баска — я и сам пережил такой период.
— Но… — она задумалась. — Кто я тогда?
Я мягко прошептал ей в ухо:
— Достойная женщина.
В ответ раздался полуплач-полусмех.
— А в том месте, куда мы направляемся, это чего-то стоит?
— Я не знаю. Чего-то наверняка стоит, а конкретную сумму пусть они сами определяют.
— Они, — повторила Дел. Она долго молчала прежде чем снова заговорить: — Только этим я и жила целых семь лет. Я была мстительной, одержимой женщиной, которая металась по стране в поисках мужчин, чтобы убить их. Теперь все они мертвы. Вся кровь пролита. Что за достоинство в этом?
— Достоинство в клятвах и твоем отношении к ним.
Дел резко повернулась лицом ко мне. Даже в полутьме я видел сияние ее глаз.
— А ты?
Я пожал плечами с деланным равнодушием.
— Я никогда не относился к этому серьезно, к мечу… и к чести.
— Не ври, — отрезала она. — Я не поверю, я слишком хорошо тебя знаю.
Я улыбнулся.
— Может быть. Но если бы я относился к чести так же серьезно, как ты, я ни за что бы не нарушил клятвы.
— И был бы мертв.
Я усмехнулся ей в лицо, оно было совсем рядом с моим.
— Значит ты не сомневаешься в победе Аббу?
Она долго молчала, а потом тихо буркнула:
— Это нечестно.
— Конечно честно. Если ты уверена, что он выиграл бы танец, можешь так мне и сказать.
Она снова надолго замолчала.
— Нет. Не могу, — прошептала она.
— Ты думаешь, он победил бы?
— Снова ты за свое…
— Так ты уверена?
Дел засмеялась.
— Мы все равно уже никогда не узнаем правду.
— А вот это точно нечестно.
— В жизни часто так бывает, — вздохнула Дел и задумалась. — Знаешь, она была мною, моим кровным клинком… всем. Она была моим талисманом, моей уверенностью… пока у меня была Бореал, для меня не было ничего невозможного. Я могла пережить самое худшее.
— Ты и сейчас переживешь худшее, каким бы оно ни было.
Дел вздохнула.
— Я не знаю.
— Ты говоришь совсем как женщина, — заметил я.
— А это что значит? — поинтересовалась Дел, и я почувствовал, как она напряглась.
— Ничего. Я хотел тебя подразнить.
Она усмехнулась и расслабилась.
— Нам нужно купить мечи.
— Купим завтра, а при первой же возможности сделаем себе новые — нормальные мечи, без этой Северной ерунды, которая засасывает души людей в сталь. Я хочу старомодный меч, каким был Разящий.