— Чаю выпьете, джентльмены? — осведомился Кредо, поднимаясь. Потом, не чинясь, рассказал про свои увечья — он так делал всегда, зная, что летчиков смущают такие вещи: — Простите за внешний вид. В прошлом году подвернулся на «Веллингтоне» под зенитный снаряд над Гельголандом. Молока, сахара?
Они вежливо сидели, слушая, как кастаньетами постукивают чашки — Кредо управлялся одной рукой. Разливая чай, он продолжал говорить, голос у него был мягкий, интеллигентный, не вязавшийся с изувеченным лицом и неловкими движениями.
— А с Мюрреем вы уже познакомились? — спросил он, бросив взгляд на Питера; тот покачал головой. — Ну, он сейчас придет. Изумительный персонаж. И жена у него очень симпатичная.
В ожидании они пили чай и по просьбе Кредо пересказывали историю последнего полета «Бейкера».
— Вы молодцы, — заметил Кредо, когда они закончили. — Голову не потеряли, действовали грамотно — вот и уцелели.
Он взял ручку и начал неловко что-то записывать. На форме у него красовалась синевато-малиновая нашивка ордена «За выдающиеся заслуги», к которому представляют за проявленное личное мужество. За что он его получил, догадаться было нетрудно. Волосы у него были светлые, а ниже лоб, рот и щеки — те части лица, которые не защищены летным шлемом, — сильно обгорели, красная кожа шелушилась, ее рассекали желтые задубевшие шрамы. Нос представлял собой багровый обрубок, рот — перекошенную щель, неестественную, как у клоуна. Только проницательные голубые глаза не пострадали. Он поднял голову, перехватил их взгляды.
— На мне были очки, — сказал он негромко. — Полезная, оказывается, вещь.
— А экипаж уцелел? — спросил Дядька.
— Двое — да, четверо — нет.
— Сурово.
— Да. — Кредо сел, глядя на посетителей. — Ладно, джентльмены, хватит обо мне. Я слышал, вы свое отлетали, будете теперь учить других, как это делать правильно.
Питер прочистил горло:
— Так точно, сэр. Хотя у меня был вопрос по этому поводу.
— Вот как? Валяйте.
— Да. Ну, в общем, я слыхал, что иногда экипажам разрешают отлетать третий оперативный цикл.
Сидевший рядом Дядька явно напрягся. Кредо на другой стороне стола моргнул.
— Вот как? И где это вы такое слышали?
Питер не успел ответить — в дверь громко постучали, и в кабинет ворвался Мюррей.
— Так это они и есть? — проорал он.
— Они самые.
— Ух ты, а на вид-то ничего особенного! А я из-за них так старался!
— Еще бы. Старший лейтенант Лайтфут, сержант Макдауэл, позвольте представить вам сержанта Мюррея.
— Ирландец-голубятник. — Дядька схватил руку Мюррея.
— Он самый! А ты — шотландец, ну да ладно, с кем не бывает.
Он был крупным: широкие плечи, широкая грудь, широкое красное лицо, кудрявые волосы, могучие бицепсы. Повернулся к Питеру — тот был ниже на две головы:
— А этот маломерок — англичанин, помогай ему Бог! Ладно, потерпим. — Питер и глазом не успел моргнуть, как оказался в медвежьих объятиях, начисто вышибивших из него дух. — Как вас там, Лайтфут? Ничего себе фамилия, прямо как у индейца!
Покончив с приветствиями, сержант Мюррей показал им базу — та сильно напоминала Сирстон, только была больше и оснащена более современной техникой, потом воспоследовала лихая поездка на грузовичке в дальний конец летного поля, чтобы осмотреть голубятню — та располагалась над сараем, где стояла всякая сельскохозяйственная техника.
— Мои единоличные владения! — объяснил Мюррей, извлекая из шкафчика бутылку виски. Они поднялись по приставной лестнице на чердак, затянутый железной сеткой, — там же находился крошечный кабинет. Мюррей показал гостям своих птиц, нежно воркуя, объяснил, как выращивает их и дрессирует. Потом протянул руку и вынул одного голубя из клетки — Питер с Дядькой с глубоким почтением посмотрели на птицу, спасшую их от гибели.
— Невероятно, — пробормотал Дядька. — Такой крошечный, а какое расстояние пролетел. И как быстро.
— Господь его для этого и создал, — ответил Мюррей. — На ваше счастье.
База ВВС в Скэмптоне принадлежала Пятой авиагруппе бомбардировочной авиации, сейчас здесь дислоцировалось только одно подразделение, 57-я эскадрилья, хотя места вполне хватало на две. Сама Пятая группа состояла из десяти эскадрилий «Ланкастеров», располагавшихся на восьми аэродромах в Линкольншире; штаб группы находился в Грэнтеме.
Пока Питер и Дядька любовались в Скэмптоне голубями, командир Бомбардировочного командования, пятидесятилетний главный маршал авиации Артур Харрис — въедливый, строгий, похожий на бульдога человек, сидел в полутемной комнате в городке Теддингтон, графство Миддлсекс, и смотрел на пожилого седовласого ученого, который возился с проектором.