— Есть на стопоре.
— Ладно, парни, держитесь, полетели!
Тесс, вздрогнув, проснулась. Опять тот же кошмар. Руки сжимаются на горле, перекрывают доступ воздуха. Она села, дрожа, ощупала шею. Над головой прокатился и стих рев моторов. Тут она поняла, что именно они ее и разбудили. «Ланкастеры». Они теперь летали днем и ночью. Тесс опустила ноги на пол, к ногам упал смятый листок бумаги. Она нагнулась, подняла его, разгладила, потом прижала к сердцу. Записка от Квентина. Ее принесли сегодня днем. Она ждала эту записку шесть лет.
Он обнаружил ее дочь — в Крокстоне, графство Стаффордшир, в сорока милях от того места, где девочка родилась. Долгие поиски, бесконечные письма — и вот наконец результат. Сперва — ни к чему не обязывающее подтверждение: «Да, миссис Мюррей, у нас есть информация о Вашей дочери». Потом более подробно: «Да, миссис Мюррей, Ваша дочь живет с приемными родителями, СТ Т. и миссис Г. неподалеку от Стаффорда, у пары также есть старший сын. Девочка здорова, развивается нормально». А после этого — глухая стена: «Нет, миссис Мюррей, мы не можем сообщить Вам их адрес».
Остальное сделал Квентин — помогло ему стечение обстоятельств. Автор письма, сам того не желая, дал им в руки ключ. «СТ» — это воинская должность, старший техник, унтер-офицер ВВС. Несколько телефонных звонков, и удалось узнать имя этого техника: Томас Гроувз, женат, двое детей, проживает в Крокстоне, графство Стаффордшир, Поплар-лейн, 23.
Сегодня днем, когда Тесс вернулась из библиотеки, письмо ждало ее на столе. Ей сразу бросился в глаза неровный почерк Квентина, и она сразу поняла, что письмо это — поворотное. Только начав читать, она почувствовала, что падает будто во сне, опустилась на кровать, уткнулась в подушку и зарыдала так, что едва не разорвалось сердце. А потом наконец заснула.
Она должна туда ехать. Прямо сейчас, сегодня. Тесс потянулась за пальто, но тут услышала скрип половиц, прямо под дверью. Замерла, парализованная ужасом. Потом в дверь постучали.
— Тесс, милая. Это я. — Мужской голос.
Она подкралась к двери, зажимая рот рукой, отворила. Сразу увидела, как он постарел, усох, сгорбился.
— Папа, — произнесла она. — Папа, это правда ты?
— Прости, что я вот так, без предупреждения. — Слезящиеся глаза обежали комнату. — Так вот где ты живешь.
— Нет. Хотя — да… — пробормотала она. — Сейчас — да. Как ты меня нашел?
— Да уж не без труда! — ответил он весело, но тут же закашлялся. — Доехал на такси до Скэмптона. Ну и местечко. Всюду колючая проволока, вооруженная охрана… Меня, понятное дело, не впустили. Привели какого-то офицера из службы безопасности, у бедняги жутко изуродовано лицо. Он задал мне кучу идиотских вопросов, но я сумел его убедить, что не желаю тебе зла, и тогда он дал мне адрес. И вот я здесь. — Мистер Дерби пожал плечами.
— Да. Ты здесь. Через столько лет. Но почему… сейчас?
— Потому что давно пора. И жизнь слишком коротка.
Они пошли вверх по склону холма к собору, часто останавливаясь передохнуть. Тесс поняла — отец болен, слаб, дышит с трудом. Через некоторое время ей пришлось обхватить его рукой за талию и поддерживать. Странно было через столько лет снова обнимать отца — странно, но как-то совершенно естественно.
Они как раз успели к вечерней службе, и, стоя под высокими сводами, слушали завораживающий «Nunc Dimmitis» Хоуэлла, смотрели, как закатное солнце вливается в огромное южное окно.
— Как красиво, — пробормотал отец. — Я и забыл, какой он огромный.
— Ты здесь бывал?
— Однажды. С твоей мамой. До твоего рождения.
Тесс посмотрела на высокий свод.
— Экипажи бомбардировщиков говорят, что в туманную погоду — а здесь туманы часто — собор будто бы плывет по воздуху.
— Представляю. — Отец кивнул. — Питер, кажется, тоже летает на бомбардировщике. Он тут к нам заходил. Очень тревожился о тебе. Только, боюсь, свидание прошло не слишком гладко.
— Он мне рассказывал. Мы… в общем, мы общаемся.
— Очень рад.
Потом отец угостил ее ужином в деревенском пабе, из разговора она поняла, что он приехал искать покоя, утешения, даже примирения. Дэвид прекрасно служит в Африке, сказал он. Что касается матери, она в добром здравии — на этом он умолк. Ел он мало, к вину не притронулся и очень скоро, явно обессилев, попросил проводить его до гостиницы.
— У меня рак, Тесс, — сознался он у порога. — Легкие и кости.
— Как это ужасно.
— Нет, ужасно то, как мы поступили. — Он взял ее руки. — Поезд у меня рано утром. Не вставай меня провожать.
— Хочешь, чтобы я приехала к вам в Бексли?