— Молчат!
Тут в носовом люке у их ног появилось лицо Киви — он бил себя по уху и тряс головой. Макдауэл жестом велел бомбардиру подняться к ним и протянул ему фонарик.
— Я пошел в хвост! — крикнул он, отстегивая ремни.
Прошло десять минут. По-прежнему сверкали молнии, Киви светил фонариком, а Питер вел самолет и оценивал ситуацию. Оценка вышла невеселая. Один двигатель вышел из строя, приборная панель не горит, гироскопы не работают, указатель направления — тоже, в результате определять направление можно только по маленькому магнитному компасу. Однако стрелка компаса описывала бессмысленные круги, сведенная с ума грозовым магнитным полем. Итак, определить, куда они летят, было невозможно.
Это было не все. Высотомер работал, указатель скорости тоже, однако высота набиралась очень медленно, из чего следовало, что горизонтальная скорость неуклонно падает. Каждые несколько секунд самолет сотрясался от удара, как будто кто-то швырял в него булыжники. Это лед, образовавшийся на винтах, отваливался кусками и ударял по фюзеляжу. Питер еще раз посмотрел на крылья — предкрылки покрылись толстым слоем чистого льда. Он чувствовал: самолет из-за этого перегружен, а кроме того, лед нарушает геометрию крыла и мешает набору высоты. Еще немного — и «ланкастер» просто упадет на землю. Чтобы не терять скорость, Питер выровнял нос. Теперь самолет летел горизонтально.
— Бортинженер — командиру, — раздался в наушниках голос с шотландским акцентом.
— Командир слушает. Что там, Дядька? Все целы?
— Все. Я у Чоки. Погасили пару возгораний на проводке, мы подключили ПУ к аккумулятору. Гидравлика вышла из строя — где-то множественные пробои. Чоки пытается взять пеленгом направление и включить хоть какое освещение, Джейми прокладывает курс при фонарике, все остальное — рация, навигационное оборудование, панель сброса — сильно задымлено.
Панель сброса бомбы. У них пять тонн взрывчатки в бомбовом отсеке. Если не запитать бомболюк, сбросить их не удастся.
— Командир — штурману.
— Штурман слушает.
— Джейми, указатель направления и штатный компас отказали, не исключено, что мы летаем по кругу.
— Я вижу. Можешь подержать направление минуту-другую? В аварийном наборе есть запасной компас. Билли сейчас принесет.
— Хорошо, не отключайся пока…
Тут штурвал запрыгал у Питера в руках. Взвыл сигнал отказа двигателей. Питер мгновенно отдал штурвал от себя, но было поздно. Ощущение падения — как на американских горках, штурвал словно обмяк в руках, потом самолет начало угрожающе уводить в сторону. Питер до отказа вывернул рули направления, и через несколько отчаянных секунд самолет, вильнув, успокоился, тряска прекратилась, и «ланкастер» пошел вниз, теряя высоту, но зато набирая скорость и вновь становясь управляемым. Потом он замер, чуть не свалился в штопор и за несколько секунд снизился на 500 футов; Питер понимал — он в любой миг может потерять управление. Некоторое время он держал нос опущенным, чтобы разогнать машину, потом осторожно выровнял тангаж. Посмотрел на приборы — бледный Киви сидел рядом, светя фонариком. Бомбардировщик держался в воздухе, однако с трудом. Что-то случилось с двигателями. Они будто бы задыхались, звук был непривычным.
— Штурман — командиру. У вас там порядок, Питер?
— Да. Нет. Обледенение. Двигатели глохнут, и звук какой-то… Можешь прислать сюда Дядьку?
— Сейчас. Мы на какой высоте?
— Тринадцать с половиной тысяч, теряем высоту. И тягу тоже, давай сюда Макдауэла!
Но Макдауэл появился и сам.
— Что происходит? — спросил он, включив внутреннюю связь.
— Не знаю. Что-то с двигателями. Даю полный газ, но тяги нет.
Макдауэл осветил фонариком крылья.
— Ах ты ж! Воздухозаборники. Смотри — совсем замерзли. Движкам не хватает воздуха.
Через тридцать секунд воздухозаборники трех оставшихся двигателей полностью замерзли, и двигатели, почихав, заглохли.
Этот вылет должен был стать для них последним. Самым последним. Впрочем, из всего экипажа «Бейкера» знал об этом один Питер. Выяснил он это утром. Командир эскадрильи Уокер позвал его на разговор, а потом начал, будто конфетти, разбрасывать бомбы. Первая взорвалась, едва Питер переступил порог.
— Заходи, Питер, садись. — Уокер широко улыбнулся. — Точнее, не Питер, а старший лейтенант авиации Лайтфут!
Питер изумился. Даже опешил. Его произвели в офицеры? После того как он столько времени пробыл в унтерах. Старший лейтенант авиации. Теперь члены экипажа должны будут обращаться к нему «сэр».