— Из тебя получится отличный офицер, — продолжал Уокер. — И уж если кто это заслужил, так ты. И это тоже… — Он протянул Питеру докладную записку. — Представлен к кресту «За летные заслуги». Сам Харрис вынес резолюцию, смотри: «Совершив свыше пятидесяти боевых вылетов в составе бомбардировочной авиации, старший сержант авиации Лайтфут продемонстрировал незаурядное упорство и надежность. Он безусловно достоин этой награды». Что скажешь, Питер?
Питер пока не знал, что сказать. Да так и не успел ничего придумать — командир эскадрильи сбросил на него вторую бомбу.
— Вот и славно. А теперь к делу. Шестьдесят первую эскадрилью передислоцируют в Олдергроув в Северной Ирландии, в распоряжение Берегового командования. Что касается вас, сегодняшним вылетом ваш цикл завершен. Ты и твой экипаж и так сделали достаточно.
— Но… но, сэр, нам осталось еще несколько вылетов до…
— Я это знаю, Питер, но тебе ведь известно, что протяженность второго оперативного цикла определяется произвольно. Двадцать вылетов плюс-минус еще один-два — какая разница? А за вами уже почти шестьдесят, и командование группы считает, что с вас довольно. Да что с тобой? Я-то думал, ты обрадуешься.
— Ну… да, сэр, я, конечно же…
— Так-то лучше. Итак, сегодня ваш последний вылет из Сирстона, последняя боевая операция, да и та, хочу тебя порадовать, не из сложных…
После этого он рассказал про Турин, почему необходимо устроить еще один налет. Но Питер не слушал, шок оказался слишком силен. Вот и все, крутилось у него в голове, конец всему, ради чего он трудился, готовился, сражался. Три с лишним года он мечтал об этой минуте и одновременно боялся ее.
А Уокер продолжал говорить и, вопреки всем законам вероятности, сыпал новыми бомбами:
— В операции принимают участие около пятидесяти бортов из Первой и Пятой групп плюс «Патфайндер», чтобы вывести вас на цель. Погода не сахар, но вам она по плечу. Ожидается ветерок. Да, и еще одно…
Питер уже с трудом воспринимал.
— Что именно?
— На вашем «Квине» вы в этот раз не полетите. Там отказал компрессор, так что полетите на «Бейкере». Он уже не молод, но довезет в лучшем виде.
«Бейкер»? Питер опешил. «Бейкер». Запасной борт их эскадрильи. Совершенно никудышная развалина. Все экипажи избегали его как зачумленного. Питер хотел было возразить, но Уокер уже поднялся, крепко пожал ему руку и вывел в приемную, где дежурил адъютант, — там ждала очередная бомба.
— Сержант Лайтфут? — сказал адъютант. — Вам почта.
Питер взял два письма и шагнул на улицу, в утреннюю февральскую стужу. Приберегу-ка я сюрприз, подумал он. Про то, что это наш последний вылет. Скажу ребятам, только когда мы благополучно вернемся. Потом он вскрыл письма. В первом, к его глубочайшему расстройству, содержался приказ отправиться после этого задания в отпуск, а потом прибыть в 19-ю учебную эскадрилью в Лоссимуте, в Шотландии, где ему предстояло стать летным инструктором. А второе, как это ни казалось невероятно, было от девушки, о которой он ничего не слышал шесть лет, из-за которой здесь и оказался. От Тесс Дерби.
На удивление, когда отказали все двигатели «ланкастера», Питер не почувствовал паники. Теперь выбора не было. Оставалось лишь действовать по инструкции и не терять времени зря. Быстро, сосредоточенно он опустил нос и выровнял самолет — «Ланкастер», плавно снижаясь, разрезал ледяной воздух с постоянной скоростью 130 миль в час, теряя по 900 футов в минуту. Поставив его на глиссаду, Питер посмотрел на Макдауэла, потом включил ПУ.
— Командир — экипажу. Простите, ребята, лошадка выдохлась. Выходим, причем без промедления. Через носовой люк, это безопаснее. Киви, открой его. Остальным доложиться.
Все члены экипажа доложились, потом начали протискиваться в кабину, а оттуда по узкому проходу — в отсек бомбардира.
Чоки Уайт помедлил.
— А как вы, старики?
— Дядька прыгает за вами, — ответил Питер. — Потом я закреплю штурвал и следом.
Он встретился глазами с Макдауэлом. Оба прекрасно знали, что при неработающем автопилоте шансов у Питера практически нет. Через секунду в кабину ворвался ледяной воздух — значит, Киви открыл носовой люк.
Сам Киви скорчил рожу.
— Говорил я — нужно мне было идти во флот! — сказал он. — Ладно, ребята, вперед, в пустоту!
Он отцепил ПУ и опустил ноги в струю воздуха от винта, сидя на краю узкого люка.
Тут они услышали. Будто кашель где-то на правом крыле, потом громкий хлопок, точно от взрыва. Бимсон и Гуттенберг переглянулись.
— Что это?
— Отставить прыжок! — раздался в ПУ голос Питера. — Эй, погодите, похоже, движок ожил!