Да, похоже. Один из двигателей вроде как заработал. Они услышали хлопки и плевки, будто от грузовика с барахлящим карбюратором. Все, кроме Киви, который уже наполовину высунулся из люка.
А в кабине Макдауэл резко дернул рычаги газа и высотного корректора внешнего правого двигателя.
— Давай, сволочь ленивая, — приговаривал он.
В кабину заглянул Чоки:
— Что там такое?
— Мы сильно снизились. — Питер смотрел на счетчик оборотов. — Похоже, лед подтаял.
Макдауэл продолжал двигать рычаги, ругаясь, приговаривая, а гигантский бомбардировщик все скользил по наклонной вниз. И вдруг раздался целый раскат взрывов — «мерлин» ожил.
— Есть!
Питер схватился за ожившее управление — двигатель снова развил тягу, но тут же стало ясно, что этого недостаточно.
— Молодец, Дядька! — похвалил Питер. — Попробуй внутренний левый. Если заработают два, может, и выкарабкаемся.
Макдауэл дал полный газ на четвертый двигатель, Джейми Джонсон нырнул обратно в свой закуток. В носу Бимсон и Гуттенберг с трудом затащили Гарвея обратно.
— Давай назад! Дядька запустил один мотор!
Через некоторое время, благодаря усилиям Дядьки, заработал еще один двигатель, внутренний левый, но дальше дело не пошло — внешний левый был разбит, внутренний правый так и не схватился. Увеличив обороты обоих работающих двигателей до максимума, Питер постепенно уменьшил скорость снижения и на высоте восемь тысяч футов перешел в горизонтальный полет. Через несколько минут была включена внутренняя связь и состоялось импровизированное совещание.
— Говорит штурман. Я не уверен, но, судя по тому, что мы еще живы, мы миновали самые высокие вершины. Или нам повезло — и мы прошли над перевалом Мадлен.
— Знаете, ребята, я за то, чтобы остаться на борту, — твердо сказал Киви. — Я слазал наружу, и мне там не очень понравилось.
— Да и шлепать отсюда до ближайшего жилья невесть сколько, — добавил Дядька.
— Верно. Предлагаю остаться и попробовать привести эту развалюху домой.
— Да, только развалюха совсем уж дохнет.
— Херб прав, — вмешался Питер. — Мы летим на полуживой машине с двумя работающими двигателями, причем один сильно перегревается. Если хоть один из них откажет, наше дело труба. Но если мы продержимся в воздухе еще минут пятнадцать, мы успеем миновать горы и оказаться над итальянской территорией. Тогда можно прыгать.
— Я согласен с Хербом, — сказал Билли Бимсон. — По-моему, надо прыгать.
— Ну и прыгай, дурка канадский, а я остаюсь.
— Вы лучше посмотрите сюда, — перебил их голос Макдауэла — выговор выдавал уроженца Глазго. Он смотрел через фонарь вверх. — Да, ребята, вон туда, глядите-ка.
Семь голов задрались к небу. И все увидели звезды, сиявшие на черном фоне небосвода, как бриллианты на бархате. Видно их было всего несколько секунд. Но эти секунды изменили все.
— Облака рассеиваются, — спокойным голосом продолжал Макдауэл. — По-моему, это добрый знак. Мне кажется, всем следует вернуться по местам и попробовать довести самолет до базы.
Так они и сделали. Легли на изначальный курс к югу, обошли Турин, потом повернули на юго-запад. Скоро должно было рассвести, и все согласились, что сворачивать к северу и возвращаться над территорией оккупированной Франции — полное безумие: там обязательно засекут английский бомбардировщик, летящий без сопровождения на низкой скорости и малой высоте, среди бела дня. Джейми проложил маршрут западнее — над Бискайским заливом, потом — плавный разворот над Атлантикой, а там — на юго-восток, к Корнуоллу. План был дерзок, да и времени требовал немало, но все сошлись на том, что это самый безопасный вариант, и деятельно принялись претворять его в жизнь.
Когда они оказались над Атлантикой в районе Аркашона, кабину уже заливал дневной свет. Питер с Макдауэлом обменялись взглядами, полными надежды. Земля осталась позади, а с ней — и опасность обнаружения. Теперь внизу подстерегал иной враг: ярко-синие океанские воды. Топлива было впритык, но пока удача им не изменила, так что, может быть…
Не вышло. Они придумывали, как бы сбросить бомбы. Нужно было во что бы то ни стало минимизировать расход топлива, и уж тем более никому не хотелось идти на вынужденную посадку с бомбами на борту. Однако ни гидравлика, ни электропитание не работали, так что открыть бомболюк и спокойно сбросить бомбы было непростой задачей. Можно было открыть люк при помощи резервного запаса сжатого воздуха, но никто не мог сказать, хватит ли его, чтобы закрыть люк снова, а потом чтобы выпустить перед посадкой шасси. В конце концов стало ясно, что экономия топлива важнее, и они решили открыть люк. Дядька запитал систему; Киви в носу снял с предохранителя и дернул рычаг. Дверцы люка распахнулись с громким шипением, и через несколько минут Питер почувствовал, как «ланкастер» рывком набрал высоту — бомбы полетели в океан.